It is impossible to create something out of nothing. (с)
Название: Цена поцелуя
Глава 3
Автор: Маленькая дрянь
Бета: Flaming girl
Пейринг; персонажи: Сасори/Дейдара; упоминание многих прочих персонажей фандома на протяжении всего фанфика
Жанр: поверхностный ангст, повседневность, поверхностные драма и романс, мистика (?)
Рейтинг: PG/PG-13
Состояние: в активном процессе
Дисклеймер: отказ от прав
Предупреждения: AU, ООС, POV Дейдары (почти везде)
Размещение: с шапкой, указанием автора и ссылки на источник
От автора: я приветствую конструктивную критику с указанием всех наличествующих недостатков; с определением жанра и рейтинга имею проблемы, поэтому прошу не ругаться, а указывать на ошибку - исправим.
Глава 3Глава 3
Сплошная темнота вокруг; глухой скрип рядом: справа, слева, внизу, вверху, внутри. Как странно. Так уютно. Тихий шелест ветра. Где? Нигде. Такая уютная пустота.
- Паршивец! Спускайся с небес на землю. Выдвигаемся немедленно.
- Чертов старикан, весь сон спугнул, м...
- Десять минут на сборы.
- Эй-эй-эй!
- Пятнадцать минут, опоздаешь - труп.
- Данна! Вы меня уже полгода убиваете! Да! Я уже давно на небесах и не хочу с них возвращаться, м! - какой красивый вид отсюда. Парю? Нет. На ощупь как что-то засохшее. Приятно. - Вы мои тренировки по контролю чакры срываете, да! - в голосе нет предела возмущению.
- Нашел время для тренировок. Тебе десять минут осталось. Я тебя предупредил.
- Ладно-ладно! Уже собираюсь! А то не очень желаю падать на задницу, да! И не смейте трогать птицу, данна! - крик утопает в падении.
***
Ему так хорошо просыпаться... Так правильно, что бабочки в низу живота расправляют свои хрупкие крылья. Ему безмятежно и легко - утро ведь не должно быть таким хорошим, что на все наплевать? Сегодня у него "доброе утро". И за окном дождь, такой нежный дождь, что улыбка сама наползает на губы.
Сегодня он проснулся на чужом плече, в чужих объятиях такого знакомого незнакомца, которого нагло обнимал и на которого закинул ногу. А знакомому незнакомцу без разницы: он раскинулся на кровати "звездочкой" и обнял рукой свою ходячую собственность. И спит. Безмятежно спит.
Таким хорошим и спокойным утро не бывают.
Дейдара ущипнул себя за попу и поморщился - не сон.
Пошевелился, устраивая голову на плече удобнее, и зевнул. Его телефон начал звонить на полу и мешать спать. Блондин откинулся на спину, спустил руку на пол, пошарил ею в поисках аппарата, наткнулся на него и закатился обратно на плечо. Звонит менеджер. Дейдара тяжело вздыхает, нажимает принятие вызова и уменьшает громкость:
***
- Алло? Тсукури, ты меня слушаешь и умиляешься, понял? Я позвонил начальству, выпросил для тебя выходной, купил у одной лекарство для тебя и привезу сегодня. Из дома чтобы ни ногой, я узнаю в случае чего, - возмутительно. - И да, с добрым утром вам там.
Гудки. Повесил трубку.
А ты, правда, проснулся? Поднимаю голову и смотрю в ясные глаза. Проснулся.
- Лекарства, которые он привезет тебе, - я хочу на них посмотреть. Меня не устраивает то, что ты будешь что-то там принимать, - ты как будто замораживаешься. Ежусь.
Ничего объяснять не собираюсь, так что просто зеваю и падаю ничком обратно на подушку.
- И откуда твой менеджер знает, что я проснулся?
Долбанный Учиха, чтоб его!.. Только и знает, что свой любопытный нос в чужие дела совать, своих ему как будто мало. Закусываю губу. И как мне выкручиваться?
- И это мне тоже не нравится.
У меня от твоего безразличного и холодного голоса мурашки по загривку бегают. И связки в горле сжимаются, я чувствую, от страха. Неприятное ощущение.
- Дей?
Поворачиваю голову, вскидываю на тебя глаза - твои жесткие и требующие в упор смотрят на меня - отворачиваюсь и кашляю в подушку, сухо и надрывно. Какие, оказывается, тела и вещи "зажигательные"! Прям бери и коньки откидывай!
Ты терпеливо пережидаешь приступ кашля, поднимаешь меня за подбородок и целуешь. Губы у тебя после сна сухие и чуточку колючие. Но все равно приятно. Прикрываю глаза, как кашель снова наружу прорывается, поспешно отворачиваю голову в подушку и душу кашель в ней. Больно. Кашель сходит постепенно, и дышать становится легче. Вот, кажется, и выкрутился на время.
- Мне не нравится твой кашель. Куда ты дел таблетки?
Отрицательно качаю головой. Не дам.
- Почему? - немного вопросительно приподнимаешь бровь.
И как только понимаешь?
Показываю язык. Из вредности не дам... Ведь нельзя принимать ничего из медицины Живых, если будешь принимать что-то из медицины Смерти. Можно самому стать Смертью. А это довольно неприятно и нежелательно. Когда-то чуть-чуть не стал, только тогда у меня были признаки чахотки. Вздрагиваю от воспоминания. Кашлять кровью не есть приятно. И мне все время курить хотелось. И было ужасно жарко. Маадара меня тогда отвез к их врачу Смерти, тот прописал пить какие-то настойки и отвары и еще таблетки дал, пить после. Учиха тогда неделю у меня жил, спал в кресле. Болезнь отошла быстро и без осложнений. Тогда я только познакомился с ним и побывал в семейном поместье Учих, такой гадости никому не пожелаю - приглашать гостей в комнату, где восемь поколений назад умирал от чахотки ребенок и его бабушка. Комнату бы сожгли вместе с телами, если бы не умный предок. Повезло им тогда, этому ребенку и бабушке, иначе бы застряли в этой грязной комнате.
- Дей, - окликаешь. - Ты чего испугался? У тебя вся кожа в гусиных мурашках.
И в правду, вся кожа в этих пупырышках. Растерянно улыбаюсь.
Подминаешь меня под себя, целуешь, жадно, нежно, заводишь мои руки за голову, а я несмело отвечаю. Совсем не хочу сопротивляться тебе. Ты так хорошо отвлекаешь от плохих мыслей, просто фантастически. Сжимаешь мои запястья одной рукой, свободной заползаешь под футболку и гладишь живот и ребра, немного сжимаешь сосок... Где ты этому научился? Приятно... Терзаешь мой рот и наслаждаешься, а у меня дыхание сбилось. Дергаю руками - пусти же, не убегу - и разрываю поцелуй, воздуха не хватает. Ты задираешь мою футболку, целуешь грудь, прикусываешь соски, целуешь ребра - наверняка губами чувствуешь мое колотящееся сердце - и целуешь живот, иногда кусая кожу, втягиваю его в себя, пытаясь избежать контакта.
Потом кладешь голову на живот, а я пытаюсь справиться с дыханием, которое никак не желает восстанавливаться. Потом мимолетно целуешь рядом с шортами и стаскиваешь футболку на руки, ограничивая их. Разглядываешь меня, гладишь по бокам, бедрам, разводишь ноги. Снова придерживаешь мои руки, целуешь шею, покусывая кожу, но не оставляя меток, ключицы, потом снова целуешь грудь, ребра, живот... Хочется потеряться в ощущениях, но не могу, это так ясно и так мутно, что я завис между. Чуть сгибаешь мою ногу в колене, приподнимаешь ее и отводишь короткую штанину как можно дальше по бедру, целуешь колено, кожу на внутренней стороне бедра, подбираясь к тому, что трогать сегодня не будешь, я вижу, знаю... Решил, как зверя, приручить, не пугать, а медленно, но верно приручить к постели и ласкам? Что за нежный ублюдок, не как все. Смотрю на тебя и улыбаюсь, словно идиот, а щеки горят, как у школьницы на первом свидании. Прикусываешь сильно кожу на внутренней стороне бедра и тут же зализываешь укушенное место. Ставишь ногу на кровать и нависаешь надо мной в который раз за эти пару дней. Как в сказку попал. Целуешь в лоб и встаешь. Вот и конец...
- Одевайся и приводи себя в порядок; день обещает быть тяжелым.
... сказке с утра пораньше.
Облизываю губы и сажусь, натягивая футболку обратно. Ты встаешь и уходишь в душ. А мне курить хочется и плакать в голос от расстройства. Хорошо хоть сигарет в доме не держу, ужасно скверная привычка, которая, впрочем, успокаивает нервы. Горький дым и горькие мысли, нет сочетания лучше.
Ладно, пойду готовить завтрак и справляться со своим "стрессом" готовкой.
*
Звонок в дверь раздается после завтрака, когда ты одеваешься на свою неведомую мне работу и жалуешься на меня мне же из комнаты на тему того, что я пью только чай и ничего толком не ем. Объяснять, что меня тошнит по утрам от еды, буду в следующий раз. Звонок в дверь настойчивый, но деликатный. И кого принесло с утра пораньше? Интересно. Лучше небу смиловаться над моей несчастной шкуркой и облегчить мою и без того нескладную жизнь.
Небо явно не в духе, потому как на пороге стоит мое непосредственно бывшее начальство в собственном лице. Тяжело вздыхаю и пропускаю хозяйку внутрь. Твои шаги раздаются сразу же.
- Здравствуй, Дей-чан, с добрым утром, - она здоровается со мной, передает зонт и вносит два просто огромных пакета. Передает мне и смотрит за мое плечо, растерянно замирая: - Здравствуйте, Акасуна-доно, вам исключительно доброго утра, - и приветливо улыбается. Ты ее знаешь?
- Здравствуйте, Эльмира-сама, - сдержанно откликаешься ты, - могу я узнать, что вы делаете здесь так рано?
- Приехала к своему манекенщику, что же еще, - она снимает пальто, вешает его на плечики, пристраивает зонт рядом с обувью и ожидает приглашения пройти. Какая вежливая сразу стала. - Да, Дей-чан? Тебя разве Учиха-сан не предупредил?
Отрицательно мотаю головой - либо она лжет, либо Учиха правда забыл - и вздыхаю, показывая рукой в сторону кухни. Она кивает и уходит туда, куда я показал.
Оборачиваюсь, смотрю на тебя: весь подобрался и приготовился. Передаю тебе пакеты и указываю на комнату, а сам закрываю дверь. Да, утро действительно исключительно "доброе".
*
Ты проверяешь все пакеты с документами, аккуратно, чтобы ни один угол не загнулся, убираешь все в портфель, подходишь ко мне, оглядываешься на дверь и коротко целуешь, приподнимая и придерживая за подбородок. Тяжело вздыхаю и плетусь за тобой. Ты спокойно одеваешься на улицу, гладишь меня по щеке и безапелляционно заявляешь:
- Чтобы к вечеру уже разговаривал. И передавай Эльмире-сама, чтобы не опаздывала на встречу. В двенадцать. Ехать от тебя сорок минут.
Киваю. Целую тебя в щеку и открываю дверь, мило улыбаясь и закрывая ее за тобой, а еще махая ручкой в след.
*
Поехали дальше.
Хозяйка спокойно сидит и пьет кофе, правда, печально как-то пьет.
- Знаешь, Дейдара, тебе крупно не повезло с выбором... - она тяжело и печально вздыхает. Трясет немного головой, прогоняя мысли и улыбается: - Зато я тебе тут свадебное платье принесла; увидела в магазине и представила тебя в нем! Так замечательно будешь смотреться. Мы тебя, правда, в корсет затянем в дань старой моде Европы, но это того стоит, - она в предвкушении кивает и мечтательно сжимает чашку, прикрывая таким же образом глаза. Ну-ну, мечтать не вредно. Отрицательно качаю головой и скрещиваю руки на груди, гневно поджимая губы. Ни за что. Мне хватает Сая выше крыши. - А, и еще, - она спохватывается, встает и тянет меня за руку в комнату, - я принесла твои вещи: костюмы, косметику, обувь, зеркальце, расчески, заколки, резинки и прочее, что было твоим, - вопросительно смотрю на нее. Это как - моим? - Понимаешь ли, все это заказывалось в комплекте, и ты платил деньги за это все, как и все, поэтому это твое.
Честно, я озадачен. Столько вещей и только женских... Просто ужасно! Куда это все девать?
- Тебе еще принесут остальные вещи упакованные посылками. Все оплачено, не беспокойся, - хозяйка улыбается, но печально. Обнимаю ее. Женщина. - Прощальный подарок маленькой звезде от мамы, Маю-чан, - она обнимает меня очень крепко и бережно. Почти как мама.
Мне делается легче дышать только тогда, когда она отпускает меня и отходит, одергивая дорогой костюм. Она поправляет перчатки и легко улыбается мне. Невольно улыбаюсь в ответ - эта женщина может вить из меня веревки сколько угодно и когда ей нужно. И мне будет почти приятно от этого. Все-таки женщина. Да, женщина.
- Маю-чан, я пошла, ладно? Платье мы вечером примерим, ты согласен? Сегодня клуб не работает, я выходной устроила, - она весело говорит и выходит к вешалке. - Девочки обрадовались выходному и обещали вкусный тортик! Придешь?- она уже успела надеть обувь и сейчас надевает пальто, осторожно поправляя рукава костюма и перчатки. Внимательно и с надеждой смотрит на меня: пожимаю плечами и развожу руками. Я, честно, не знаю, как получится. Она берет зонт и вздыхает: - Но ты уж постарайся, хорошо? Я буду ждать тебя на чай, - столько надежды.
Киваю, открываю дверь за ней поворотом щеколды и легким толчком оной.
- Пока, Маю-чан! - она легко целует меня в щеку и выбегает, громко вздыхая на тему "Как много времени пролетело!" и цокая каблучками.
Телефон в комнате начинает громко звонить и отвлекать от созерцания закрытой двери. И чувства тихого одиночества.
*
Почти за три часа я привел квартиру в порядок, постирал грязное белье, развесил его, успел что-то себе приготовить, и это что-то поесть, и накормить моего неугомонного менеджера. Ему понравилось.
Маадара привез какие-то фиолетовые таблетки и сказал пить три шутки на ночь пару дней. Потом попрощался и куда-то прямо-таки упорхал, сказав, что обязательно узнает, если я не пил таблетки. И сказал, что утро завтра у меня свободное, в то время как вечером показ. Мне почему-то страшно от этого странного ощущения тревоги, наступившего на меня после ухода Учихи.
Потом я сплю и снится бред: как я бегу по прямому желтому коридору, за мной гонится что-то, я не вижу и не знаю что, но оно опасно и заставляет меня бояться себя. Желтый коридор никак не кончается, в нем нет поворотов и дверей, лишь окна в шахматном порядке по обе стороны от меня, в конце видна черная дверь, но она похожа на точку, и я никак не могу к ней приблизиться, сколько бы ни бежал. У меня тяжелое и давно сбившиеся дыхание, я не чувствую ног и тела, но продолжаю бежать, хотя все кричит о том, чтобы я остановился. А потом я падаю...
*
Звонок в дверь буквально вытягивает меня из этого омута полусна - я тяжело дышу, весь покрылся потом, и в придачу болит нога, но ходить могу. Убеждаюсь в этом, медленно и неуверенно подходя к входной двери и открывая ее. За порогом хозяйка с обворожительной улыбкой на губах. Сколько же я проспал?..
- Маю-чан! Добрый тебе вечер, - она заходит, закрывает за собой дверь и методично начинает снимать уличную одежду. - Маю-чан, я пришла платье мерить, как и обещала, - киваю, приглашающим жестом давая пройти в комнату. Она кивает и снимает перчатки, убирая в карман пальто. - Маю-чан, пошли, - она обременительно все время повторяет мое старое имя.
Берет меня за руку и тащит в комнату, крепко сжимая совсем не женской рукой мою руку. Тонкие пальцы, белая кожа, но грубая на ощупь, немного мозолистая, время не начало щадить руки. Хозяйка вообще редко снимает свои перчатки, только по особым случаям и только в клубе, с девочками. Она не любит свои руки - дань прошлому, она сказала тогда именно так. Дань прошлому...
- Маю-чан, а куда ты пакеты убрал? - тянет она, оглядывая комнату. А я так надеялся, что она забудет об этом... Еще когда утром убирал пакеты в шкаф.
Достаю пакеты и протягиваю их ей, наблюдая за радостным огоньком в глазах. Она достает плоскую коробку, вытаскивает из нее платье, встряхивает его и показывает мне, держа на вытянутых руках.
- Ну как? - с восторгом. Ей, видимо, очень нравится.
Платье струится атласной белой тканью к полу, собираясь в крутые складки на короткой юбке, печально висящее впереди широкое горло, узкая талия платья, намечающаяся узкой складкой грудь. Платье без рукавов и кусочки ткани, так называемой сеточки - "Как на костюме лесной нимфы", - приходит в голову мне - нашитые на пояс друг на друга. Снежная ткань с кремовым оттенком. Довольно необычно и... экстремально. И почему она и Сай так любят наряжать меня в женские тряпки? Прям как в куклы играются, правда, в одну на двоих, в меня, но им достаточно. Тяжело вздыхаю своим мыслям.
- Так как? - прикладывает на себя и расправляет горло, показывая, как будет смотреться. Оно в ладонь, под ним небольшой капелевидный вырез чуть выше груди, подшитый сеткой и закрывающий обзор на очевидное женское достоинство. Неплохо. Жму плечами. Она хмурится, поджимает губы. - К нему еще перчатки есть, красивые... Я знаю, как ты их не любишь, но они обязательны. А корсет у тебя есть, так что нового не надо.
Прикусываю губу. Не люблю и еще как не люблю. Просто-таки ненавижу. И все равно суют.
- И прическу, и мордочку сделает тебе мой отличный знакомый; он тобой давно увлекается и хочет посмотреть и потрогать твои волосы и лицо, ну, и, может, что-нибудь другое. Хороший парень, - улыбается, светлеет. Укладывает платье на кровать, достает из другого пакета кремовый корсет, розу на шею и светлый кожаный поводок. Что за фетишизм?! Возмущенно хватаю ртом воздух, указывая на последний аксессуар. Смеется, складывает его пополам и звонко вытягивает пару раз. Новенький. Совсем. - Чтобы не убежал от жениха, - поясняет. Откладывает все на кровать и достает поясок и, в тон платью, почти прозрачные длинные чулки, очевидно, выше колена. Закрыто довольно получается, хотя при этом все открыто и видно, кроме верхней части. Качаю головой и чуть улыбаюсь. Она откладывает это к остальным вещам и загорается каким-то задорным и недобрым светом. Мило улыбается, хотя мне от этого не по себе. - Та-дам,- вытаскивает, о, ужас, нижнее белье. - И ты его наденешь только, нет, исключительно под это платье!
Скрещиваю руки буквой "Х", имитируя категорический отказ. Еще раз ни за что и никогда, ни за какие деньги.
- Да! - несильно топает ногой и капризно поджимает губы. Отрицательно мотаю головой. Нет, нет, нет и еще раз нет, чего непонятного? - А я сказала "да", и это обжалованию не подлежит. Все ясно? Вопросов нет? Вот и замечательно, - оканчивает разговор и поворачивается к вещам, осматривая их. - Раздевайся и вот это поверх трусиков надень, - всучивает что-то типа спортивных шортиков под юбку. - Иди, чего встал?
Как холодна. Обиделась, наверно. Или, может, просто разозлилась. Теперь слышен мужчина, а не женщина. Плохо. Несколько мгновений смотрю на ее спину и ухожу переодеваться, хлопнув дверью. И почему им это так нравится?
*
Корсет затягивала долго и нудно, смеялась и ругалась, в итоге затянула и осталась довольна, но только на этот раз. По крайней мере я остался вполне дееспособным и не был готов упасть в обморок в любой момент.
- Надо было не смеяться мне, а затягивать, - она немного расстроена, но при этом немного улыбается, застегивает само платье на спине, постоянно одергивая юбку. - Не дергайся, - просит раздраженно, застегивает молнию одним движением и разворачивает меня к себе лицом, морщится, осматривая. - Булавки нужны, ткань лишнюю убрать в лишних для тебя местах... - ну да, нет груди, я же парень, в конце концов, и корсет этого не исправит.
- Не морщься, морщины появятся, - одергивает и расправляет складки, юбку, ткань, оценивает проделанную работу и отступает. - Ладно, на сегодня и так сойдет. Надевай перчатки, - протягивает и ждет. Натягиваю ненавистные перчатки. - Поясок надел? - ни капли смущения на лице, киваю. - Отлично, буду тебе чулки надевать. Всегда мечтала иметь девочку, - берет чулки, садится на одно колено предо мной и поднимает голову. - Ножку, пожалуйста, подними, - улыбается, почти смеется. Краснею. Коварный тип. Приподнимаю ногу немного, берусь за ее плечо, удерживая равновесие.
Это непривычно и неприлично. Неправильно. Знаю, но не могу отказать тому, кто меня пригрел под своим крылом и стал для меня новой "мамой".
Легкая и тонкая ткань скользит по ноге, теплые шершавые пальцы зацепляют на подтяжках пояска край, проводят от щиколотки до бедра, поправляя. На второй чулок ощущения острее, четче и неприличнее. Совсем стыд потерял. Правда. Крепко сжимаю плечо, шмыгаю носом, руки отступают.
- Ты чего? - поднимает голову, внимательно смотрит в глаза. Отрицательно вожу подбородком из стороны в сторону. Ничего. Просто стыдно. Глаза закрываются, подбородок опускается на грудь. Поднимается и обнимает меня, гладит по голове. - Тише, тише, все хорошо. Совсем плохой стал? - киваю. Тихо смеется. Приобнимаю этого невыносимого человека. Ощущаю легкий поцелуй в макушку. Горечь стыда отступает.- Где у тебя нитки и иголка? - отстраняюсь и подхожу к зеркалу. Замираю. Вот это да.
Платье сидит как влитое. Одни складки гармонично переходят в другие, кусочки сетки дополняют и обозначают талию, перчатки делают руки тоньше и элегантней, невольно любуюсь ими.
Хозяйка подходит сзади и приподнимает немного юбку, обозначая широкий раздел ткани.
- Здесь будет вот так, - как шторы. Стыд-то какой. - А здесь сделаем длину по щиколотку, - она дергает юбку сзади, - и все это будет с оборкой... Да, отлично, - кивает своим мыслям, отпускает и отходит. - Где твои нитки?
Достаю нитки, иголку, протягиваю хозяйке и прикусываю кончик языка. Чертова привычка веры в эту примету. Она быстро и бегло смотрит на мои ноги, снова приподнимает юбку, примеряет разрез на одно бедро, на другое, между них. Задумывается. Повторяет снова, оставляет третий вариант и начинает мелкими стежками черных ниток пришивать край, потом обозначает складки будущей длины на юбке и быстро и мелко их обозначает. Стою и не двигаюсь, челюсть затекла и хочется кашлять. Пальцы сводит судорогой, кончики холодеют с каждой минутой, и перед глазами начинает плыть. Только не сейчас. Глубоко дышу и не даю себе сорваться, прикрываю глаза и жду, когда она закончит. Только бы побыстрее.
Время тянется как резина.
*
Через почти час этой неимоверной пытки ухожу в ванну переодеваться. Разбирает такой сильный кашель, что я почти оседаю на пол, пытаясь прокашляться. Через несколько минут кашель отступает. Дышу глубоко, часто и сильно, как будто задыхаюсь. Ненавижу такое состояние, чувствуешь себя каким-то смертельно больным. Встаю, делаю глубокий вздох и задерживаю кислород в легких. Сердце бешено стучит о ребра, отдаваясь пульсом в ушах. Выдыхаю. Так легче. Задерживаю дыхание еще несколько раз и начинаю воспринимать окружающий мир: пахнет смертью, утопленником и малым безумием, желанием. Ах, черт... Как сладостно.
Приступы дома всегда протекают безболезненно, никакого эффекта. Замираю, наслаждаясь старым запахом. Сладко, запретно, искушено... и так великолепно. Так и с ума сойти недолго. Хмыкаю и, еле дотягиваясь до молнии, расстегиваю платье, осторожно из него вылезая. Осталось только развязать корсет и снять его. Бедные женщины, и как они все это терпят? Просто ужасно, сплошное издевательство. Особенно белье - узкое и крохотное. А еще все эти "примочки" в виде поясков и чулок, особенно на силиконе, вообще, ужасное ощущение, когда прилепляешь и отлепляешь, как будто эпиляцию делаешь, только менее болезненную. Одеваю халат и выхожу, забирая этот ужас в охапку и всучивая в руки хозяйке. Удаляюсь на кухню, делать чай.
Как же сладко пахнет.
Хозяйка приходит удивленной и задумчивой, долго и немного прищурено глядит на меня. Потом начинает щебетать обо всем и ни о чем... Я несколько раз ставлю чайник, заливаю кипятком заварничек, смотрю то в окно, то на дверь, пересаживаюсь несколько раз, постоянно ерзаю на месте, словом, жду. А хозяйка скрашивает ожидание. Хочет она того или нет стало неважно с приходом сообщения на телефон с простым коротким вопросом "Говоришь?", и я незамедлительно предельно честно и наивно отвечаю "Нет". Ответа не последовало.
После ухода хозяйки я принял душ, выпил таблетки, послушал бредятину Учихи, активно покашлял в трубку и лег в кровать. Мыслей не было никаких. Лишь причудливый рисунок чего-то наводил на какие-то мечты, детские и далекие, которые я уже давно забыл...
Помню, в пять лет у меня ужасно болели руки - отец постоянно бил меня по рукам, отбирал игрушки и давал вместо них вакидзаши. Оно было красивым и притягательным. Я держал его двумя руками, но оно все время норовило выпасть и уйти, зло блестело в руках, пугало... А я, пока что еще наивный, пытался его удержать и всячески уговаривал. Было забавно и интересно рассматривать блики, резать пальцы, отрезать волосы, и думать о том, что, когда вырасту, обязательно уговорю стать своим спутником и убивать вместе. Да, это была несбыточная, как говорят -"голубая" мечта глупого ребенка, который сейчас уже вырос, познал вкус и сладость смерти.
Убивать человека самому - дорогостоящее удовольствие, которое я никак не могу себе позволить: слишком тяжелая ответственность за поступок. А еще это грязно и сладко.
На этой мысли глаза закрываются, и слышен тихий гудок сообщения, которое мне уже не просмотреть сейчас - я слишком устал и хочу спать.
Моя маленькая смерть пришла.
Глава 3
Автор: Маленькая дрянь
Бета: Flaming girl
Пейринг; персонажи: Сасори/Дейдара; упоминание многих прочих персонажей фандома на протяжении всего фанфика
Жанр: поверхностный ангст, повседневность, поверхностные драма и романс, мистика (?)
Рейтинг: PG/PG-13
Состояние: в активном процессе
Дисклеймер: отказ от прав
Предупреждения: AU, ООС, POV Дейдары (почти везде)
Размещение: с шапкой, указанием автора и ссылки на источник
От автора: я приветствую конструктивную критику с указанием всех наличествующих недостатков; с определением жанра и рейтинга имею проблемы, поэтому прошу не ругаться, а указывать на ошибку - исправим.
Глава 3Глава 3
Сплошная темнота вокруг; глухой скрип рядом: справа, слева, внизу, вверху, внутри. Как странно. Так уютно. Тихий шелест ветра. Где? Нигде. Такая уютная пустота.
- Паршивец! Спускайся с небес на землю. Выдвигаемся немедленно.
- Чертов старикан, весь сон спугнул, м...
- Десять минут на сборы.
- Эй-эй-эй!
- Пятнадцать минут, опоздаешь - труп.
- Данна! Вы меня уже полгода убиваете! Да! Я уже давно на небесах и не хочу с них возвращаться, м! - какой красивый вид отсюда. Парю? Нет. На ощупь как что-то засохшее. Приятно. - Вы мои тренировки по контролю чакры срываете, да! - в голосе нет предела возмущению.
- Нашел время для тренировок. Тебе десять минут осталось. Я тебя предупредил.
- Ладно-ладно! Уже собираюсь! А то не очень желаю падать на задницу, да! И не смейте трогать птицу, данна! - крик утопает в падении.
***
Ему так хорошо просыпаться... Так правильно, что бабочки в низу живота расправляют свои хрупкие крылья. Ему безмятежно и легко - утро ведь не должно быть таким хорошим, что на все наплевать? Сегодня у него "доброе утро". И за окном дождь, такой нежный дождь, что улыбка сама наползает на губы.
Сегодня он проснулся на чужом плече, в чужих объятиях такого знакомого незнакомца, которого нагло обнимал и на которого закинул ногу. А знакомому незнакомцу без разницы: он раскинулся на кровати "звездочкой" и обнял рукой свою ходячую собственность. И спит. Безмятежно спит.
Таким хорошим и спокойным утро не бывают.
Дейдара ущипнул себя за попу и поморщился - не сон.
Пошевелился, устраивая голову на плече удобнее, и зевнул. Его телефон начал звонить на полу и мешать спать. Блондин откинулся на спину, спустил руку на пол, пошарил ею в поисках аппарата, наткнулся на него и закатился обратно на плечо. Звонит менеджер. Дейдара тяжело вздыхает, нажимает принятие вызова и уменьшает громкость:
***
- Алло? Тсукури, ты меня слушаешь и умиляешься, понял? Я позвонил начальству, выпросил для тебя выходной, купил у одной лекарство для тебя и привезу сегодня. Из дома чтобы ни ногой, я узнаю в случае чего, - возмутительно. - И да, с добрым утром вам там.
Гудки. Повесил трубку.
А ты, правда, проснулся? Поднимаю голову и смотрю в ясные глаза. Проснулся.
- Лекарства, которые он привезет тебе, - я хочу на них посмотреть. Меня не устраивает то, что ты будешь что-то там принимать, - ты как будто замораживаешься. Ежусь.
Ничего объяснять не собираюсь, так что просто зеваю и падаю ничком обратно на подушку.
- И откуда твой менеджер знает, что я проснулся?
Долбанный Учиха, чтоб его!.. Только и знает, что свой любопытный нос в чужие дела совать, своих ему как будто мало. Закусываю губу. И как мне выкручиваться?
- И это мне тоже не нравится.
У меня от твоего безразличного и холодного голоса мурашки по загривку бегают. И связки в горле сжимаются, я чувствую, от страха. Неприятное ощущение.
- Дей?
Поворачиваю голову, вскидываю на тебя глаза - твои жесткие и требующие в упор смотрят на меня - отворачиваюсь и кашляю в подушку, сухо и надрывно. Какие, оказывается, тела и вещи "зажигательные"! Прям бери и коньки откидывай!
Ты терпеливо пережидаешь приступ кашля, поднимаешь меня за подбородок и целуешь. Губы у тебя после сна сухие и чуточку колючие. Но все равно приятно. Прикрываю глаза, как кашель снова наружу прорывается, поспешно отворачиваю голову в подушку и душу кашель в ней. Больно. Кашель сходит постепенно, и дышать становится легче. Вот, кажется, и выкрутился на время.
- Мне не нравится твой кашель. Куда ты дел таблетки?
Отрицательно качаю головой. Не дам.
- Почему? - немного вопросительно приподнимаешь бровь.
И как только понимаешь?
Показываю язык. Из вредности не дам... Ведь нельзя принимать ничего из медицины Живых, если будешь принимать что-то из медицины Смерти. Можно самому стать Смертью. А это довольно неприятно и нежелательно. Когда-то чуть-чуть не стал, только тогда у меня были признаки чахотки. Вздрагиваю от воспоминания. Кашлять кровью не есть приятно. И мне все время курить хотелось. И было ужасно жарко. Маадара меня тогда отвез к их врачу Смерти, тот прописал пить какие-то настойки и отвары и еще таблетки дал, пить после. Учиха тогда неделю у меня жил, спал в кресле. Болезнь отошла быстро и без осложнений. Тогда я только познакомился с ним и побывал в семейном поместье Учих, такой гадости никому не пожелаю - приглашать гостей в комнату, где восемь поколений назад умирал от чахотки ребенок и его бабушка. Комнату бы сожгли вместе с телами, если бы не умный предок. Повезло им тогда, этому ребенку и бабушке, иначе бы застряли в этой грязной комнате.
- Дей, - окликаешь. - Ты чего испугался? У тебя вся кожа в гусиных мурашках.
И в правду, вся кожа в этих пупырышках. Растерянно улыбаюсь.
Подминаешь меня под себя, целуешь, жадно, нежно, заводишь мои руки за голову, а я несмело отвечаю. Совсем не хочу сопротивляться тебе. Ты так хорошо отвлекаешь от плохих мыслей, просто фантастически. Сжимаешь мои запястья одной рукой, свободной заползаешь под футболку и гладишь живот и ребра, немного сжимаешь сосок... Где ты этому научился? Приятно... Терзаешь мой рот и наслаждаешься, а у меня дыхание сбилось. Дергаю руками - пусти же, не убегу - и разрываю поцелуй, воздуха не хватает. Ты задираешь мою футболку, целуешь грудь, прикусываешь соски, целуешь ребра - наверняка губами чувствуешь мое колотящееся сердце - и целуешь живот, иногда кусая кожу, втягиваю его в себя, пытаясь избежать контакта.
Потом кладешь голову на живот, а я пытаюсь справиться с дыханием, которое никак не желает восстанавливаться. Потом мимолетно целуешь рядом с шортами и стаскиваешь футболку на руки, ограничивая их. Разглядываешь меня, гладишь по бокам, бедрам, разводишь ноги. Снова придерживаешь мои руки, целуешь шею, покусывая кожу, но не оставляя меток, ключицы, потом снова целуешь грудь, ребра, живот... Хочется потеряться в ощущениях, но не могу, это так ясно и так мутно, что я завис между. Чуть сгибаешь мою ногу в колене, приподнимаешь ее и отводишь короткую штанину как можно дальше по бедру, целуешь колено, кожу на внутренней стороне бедра, подбираясь к тому, что трогать сегодня не будешь, я вижу, знаю... Решил, как зверя, приручить, не пугать, а медленно, но верно приручить к постели и ласкам? Что за нежный ублюдок, не как все. Смотрю на тебя и улыбаюсь, словно идиот, а щеки горят, как у школьницы на первом свидании. Прикусываешь сильно кожу на внутренней стороне бедра и тут же зализываешь укушенное место. Ставишь ногу на кровать и нависаешь надо мной в который раз за эти пару дней. Как в сказку попал. Целуешь в лоб и встаешь. Вот и конец...
- Одевайся и приводи себя в порядок; день обещает быть тяжелым.
... сказке с утра пораньше.
Облизываю губы и сажусь, натягивая футболку обратно. Ты встаешь и уходишь в душ. А мне курить хочется и плакать в голос от расстройства. Хорошо хоть сигарет в доме не держу, ужасно скверная привычка, которая, впрочем, успокаивает нервы. Горький дым и горькие мысли, нет сочетания лучше.
Ладно, пойду готовить завтрак и справляться со своим "стрессом" готовкой.
*
Звонок в дверь раздается после завтрака, когда ты одеваешься на свою неведомую мне работу и жалуешься на меня мне же из комнаты на тему того, что я пью только чай и ничего толком не ем. Объяснять, что меня тошнит по утрам от еды, буду в следующий раз. Звонок в дверь настойчивый, но деликатный. И кого принесло с утра пораньше? Интересно. Лучше небу смиловаться над моей несчастной шкуркой и облегчить мою и без того нескладную жизнь.
Небо явно не в духе, потому как на пороге стоит мое непосредственно бывшее начальство в собственном лице. Тяжело вздыхаю и пропускаю хозяйку внутрь. Твои шаги раздаются сразу же.
- Здравствуй, Дей-чан, с добрым утром, - она здоровается со мной, передает зонт и вносит два просто огромных пакета. Передает мне и смотрит за мое плечо, растерянно замирая: - Здравствуйте, Акасуна-доно, вам исключительно доброго утра, - и приветливо улыбается. Ты ее знаешь?
- Здравствуйте, Эльмира-сама, - сдержанно откликаешься ты, - могу я узнать, что вы делаете здесь так рано?
- Приехала к своему манекенщику, что же еще, - она снимает пальто, вешает его на плечики, пристраивает зонт рядом с обувью и ожидает приглашения пройти. Какая вежливая сразу стала. - Да, Дей-чан? Тебя разве Учиха-сан не предупредил?
Отрицательно мотаю головой - либо она лжет, либо Учиха правда забыл - и вздыхаю, показывая рукой в сторону кухни. Она кивает и уходит туда, куда я показал.
Оборачиваюсь, смотрю на тебя: весь подобрался и приготовился. Передаю тебе пакеты и указываю на комнату, а сам закрываю дверь. Да, утро действительно исключительно "доброе".
*
Ты проверяешь все пакеты с документами, аккуратно, чтобы ни один угол не загнулся, убираешь все в портфель, подходишь ко мне, оглядываешься на дверь и коротко целуешь, приподнимая и придерживая за подбородок. Тяжело вздыхаю и плетусь за тобой. Ты спокойно одеваешься на улицу, гладишь меня по щеке и безапелляционно заявляешь:
- Чтобы к вечеру уже разговаривал. И передавай Эльмире-сама, чтобы не опаздывала на встречу. В двенадцать. Ехать от тебя сорок минут.
Киваю. Целую тебя в щеку и открываю дверь, мило улыбаясь и закрывая ее за тобой, а еще махая ручкой в след.
*
Поехали дальше.
Хозяйка спокойно сидит и пьет кофе, правда, печально как-то пьет.
- Знаешь, Дейдара, тебе крупно не повезло с выбором... - она тяжело и печально вздыхает. Трясет немного головой, прогоняя мысли и улыбается: - Зато я тебе тут свадебное платье принесла; увидела в магазине и представила тебя в нем! Так замечательно будешь смотреться. Мы тебя, правда, в корсет затянем в дань старой моде Европы, но это того стоит, - она в предвкушении кивает и мечтательно сжимает чашку, прикрывая таким же образом глаза. Ну-ну, мечтать не вредно. Отрицательно качаю головой и скрещиваю руки на груди, гневно поджимая губы. Ни за что. Мне хватает Сая выше крыши. - А, и еще, - она спохватывается, встает и тянет меня за руку в комнату, - я принесла твои вещи: костюмы, косметику, обувь, зеркальце, расчески, заколки, резинки и прочее, что было твоим, - вопросительно смотрю на нее. Это как - моим? - Понимаешь ли, все это заказывалось в комплекте, и ты платил деньги за это все, как и все, поэтому это твое.
Честно, я озадачен. Столько вещей и только женских... Просто ужасно! Куда это все девать?
- Тебе еще принесут остальные вещи упакованные посылками. Все оплачено, не беспокойся, - хозяйка улыбается, но печально. Обнимаю ее. Женщина. - Прощальный подарок маленькой звезде от мамы, Маю-чан, - она обнимает меня очень крепко и бережно. Почти как мама.
Мне делается легче дышать только тогда, когда она отпускает меня и отходит, одергивая дорогой костюм. Она поправляет перчатки и легко улыбается мне. Невольно улыбаюсь в ответ - эта женщина может вить из меня веревки сколько угодно и когда ей нужно. И мне будет почти приятно от этого. Все-таки женщина. Да, женщина.
- Маю-чан, я пошла, ладно? Платье мы вечером примерим, ты согласен? Сегодня клуб не работает, я выходной устроила, - она весело говорит и выходит к вешалке. - Девочки обрадовались выходному и обещали вкусный тортик! Придешь?- она уже успела надеть обувь и сейчас надевает пальто, осторожно поправляя рукава костюма и перчатки. Внимательно и с надеждой смотрит на меня: пожимаю плечами и развожу руками. Я, честно, не знаю, как получится. Она берет зонт и вздыхает: - Но ты уж постарайся, хорошо? Я буду ждать тебя на чай, - столько надежды.
Киваю, открываю дверь за ней поворотом щеколды и легким толчком оной.
- Пока, Маю-чан! - она легко целует меня в щеку и выбегает, громко вздыхая на тему "Как много времени пролетело!" и цокая каблучками.
Телефон в комнате начинает громко звонить и отвлекать от созерцания закрытой двери. И чувства тихого одиночества.
*
Почти за три часа я привел квартиру в порядок, постирал грязное белье, развесил его, успел что-то себе приготовить, и это что-то поесть, и накормить моего неугомонного менеджера. Ему понравилось.
Маадара привез какие-то фиолетовые таблетки и сказал пить три шутки на ночь пару дней. Потом попрощался и куда-то прямо-таки упорхал, сказав, что обязательно узнает, если я не пил таблетки. И сказал, что утро завтра у меня свободное, в то время как вечером показ. Мне почему-то страшно от этого странного ощущения тревоги, наступившего на меня после ухода Учихи.
Потом я сплю и снится бред: как я бегу по прямому желтому коридору, за мной гонится что-то, я не вижу и не знаю что, но оно опасно и заставляет меня бояться себя. Желтый коридор никак не кончается, в нем нет поворотов и дверей, лишь окна в шахматном порядке по обе стороны от меня, в конце видна черная дверь, но она похожа на точку, и я никак не могу к ней приблизиться, сколько бы ни бежал. У меня тяжелое и давно сбившиеся дыхание, я не чувствую ног и тела, но продолжаю бежать, хотя все кричит о том, чтобы я остановился. А потом я падаю...
*
Звонок в дверь буквально вытягивает меня из этого омута полусна - я тяжело дышу, весь покрылся потом, и в придачу болит нога, но ходить могу. Убеждаюсь в этом, медленно и неуверенно подходя к входной двери и открывая ее. За порогом хозяйка с обворожительной улыбкой на губах. Сколько же я проспал?..
- Маю-чан! Добрый тебе вечер, - она заходит, закрывает за собой дверь и методично начинает снимать уличную одежду. - Маю-чан, я пришла платье мерить, как и обещала, - киваю, приглашающим жестом давая пройти в комнату. Она кивает и снимает перчатки, убирая в карман пальто. - Маю-чан, пошли, - она обременительно все время повторяет мое старое имя.
Берет меня за руку и тащит в комнату, крепко сжимая совсем не женской рукой мою руку. Тонкие пальцы, белая кожа, но грубая на ощупь, немного мозолистая, время не начало щадить руки. Хозяйка вообще редко снимает свои перчатки, только по особым случаям и только в клубе, с девочками. Она не любит свои руки - дань прошлому, она сказала тогда именно так. Дань прошлому...
- Маю-чан, а куда ты пакеты убрал? - тянет она, оглядывая комнату. А я так надеялся, что она забудет об этом... Еще когда утром убирал пакеты в шкаф.
Достаю пакеты и протягиваю их ей, наблюдая за радостным огоньком в глазах. Она достает плоскую коробку, вытаскивает из нее платье, встряхивает его и показывает мне, держа на вытянутых руках.
- Ну как? - с восторгом. Ей, видимо, очень нравится.
Платье струится атласной белой тканью к полу, собираясь в крутые складки на короткой юбке, печально висящее впереди широкое горло, узкая талия платья, намечающаяся узкой складкой грудь. Платье без рукавов и кусочки ткани, так называемой сеточки - "Как на костюме лесной нимфы", - приходит в голову мне - нашитые на пояс друг на друга. Снежная ткань с кремовым оттенком. Довольно необычно и... экстремально. И почему она и Сай так любят наряжать меня в женские тряпки? Прям как в куклы играются, правда, в одну на двоих, в меня, но им достаточно. Тяжело вздыхаю своим мыслям.
- Так как? - прикладывает на себя и расправляет горло, показывая, как будет смотреться. Оно в ладонь, под ним небольшой капелевидный вырез чуть выше груди, подшитый сеткой и закрывающий обзор на очевидное женское достоинство. Неплохо. Жму плечами. Она хмурится, поджимает губы. - К нему еще перчатки есть, красивые... Я знаю, как ты их не любишь, но они обязательны. А корсет у тебя есть, так что нового не надо.
Прикусываю губу. Не люблю и еще как не люблю. Просто-таки ненавижу. И все равно суют.
- И прическу, и мордочку сделает тебе мой отличный знакомый; он тобой давно увлекается и хочет посмотреть и потрогать твои волосы и лицо, ну, и, может, что-нибудь другое. Хороший парень, - улыбается, светлеет. Укладывает платье на кровать, достает из другого пакета кремовый корсет, розу на шею и светлый кожаный поводок. Что за фетишизм?! Возмущенно хватаю ртом воздух, указывая на последний аксессуар. Смеется, складывает его пополам и звонко вытягивает пару раз. Новенький. Совсем. - Чтобы не убежал от жениха, - поясняет. Откладывает все на кровать и достает поясок и, в тон платью, почти прозрачные длинные чулки, очевидно, выше колена. Закрыто довольно получается, хотя при этом все открыто и видно, кроме верхней части. Качаю головой и чуть улыбаюсь. Она откладывает это к остальным вещам и загорается каким-то задорным и недобрым светом. Мило улыбается, хотя мне от этого не по себе. - Та-дам,- вытаскивает, о, ужас, нижнее белье. - И ты его наденешь только, нет, исключительно под это платье!
Скрещиваю руки буквой "Х", имитируя категорический отказ. Еще раз ни за что и никогда, ни за какие деньги.
- Да! - несильно топает ногой и капризно поджимает губы. Отрицательно мотаю головой. Нет, нет, нет и еще раз нет, чего непонятного? - А я сказала "да", и это обжалованию не подлежит. Все ясно? Вопросов нет? Вот и замечательно, - оканчивает разговор и поворачивается к вещам, осматривая их. - Раздевайся и вот это поверх трусиков надень, - всучивает что-то типа спортивных шортиков под юбку. - Иди, чего встал?
Как холодна. Обиделась, наверно. Или, может, просто разозлилась. Теперь слышен мужчина, а не женщина. Плохо. Несколько мгновений смотрю на ее спину и ухожу переодеваться, хлопнув дверью. И почему им это так нравится?
*
Корсет затягивала долго и нудно, смеялась и ругалась, в итоге затянула и осталась довольна, но только на этот раз. По крайней мере я остался вполне дееспособным и не был готов упасть в обморок в любой момент.
- Надо было не смеяться мне, а затягивать, - она немного расстроена, но при этом немного улыбается, застегивает само платье на спине, постоянно одергивая юбку. - Не дергайся, - просит раздраженно, застегивает молнию одним движением и разворачивает меня к себе лицом, морщится, осматривая. - Булавки нужны, ткань лишнюю убрать в лишних для тебя местах... - ну да, нет груди, я же парень, в конце концов, и корсет этого не исправит.
- Не морщься, морщины появятся, - одергивает и расправляет складки, юбку, ткань, оценивает проделанную работу и отступает. - Ладно, на сегодня и так сойдет. Надевай перчатки, - протягивает и ждет. Натягиваю ненавистные перчатки. - Поясок надел? - ни капли смущения на лице, киваю. - Отлично, буду тебе чулки надевать. Всегда мечтала иметь девочку, - берет чулки, садится на одно колено предо мной и поднимает голову. - Ножку, пожалуйста, подними, - улыбается, почти смеется. Краснею. Коварный тип. Приподнимаю ногу немного, берусь за ее плечо, удерживая равновесие.
Это непривычно и неприлично. Неправильно. Знаю, но не могу отказать тому, кто меня пригрел под своим крылом и стал для меня новой "мамой".
Легкая и тонкая ткань скользит по ноге, теплые шершавые пальцы зацепляют на подтяжках пояска край, проводят от щиколотки до бедра, поправляя. На второй чулок ощущения острее, четче и неприличнее. Совсем стыд потерял. Правда. Крепко сжимаю плечо, шмыгаю носом, руки отступают.
- Ты чего? - поднимает голову, внимательно смотрит в глаза. Отрицательно вожу подбородком из стороны в сторону. Ничего. Просто стыдно. Глаза закрываются, подбородок опускается на грудь. Поднимается и обнимает меня, гладит по голове. - Тише, тише, все хорошо. Совсем плохой стал? - киваю. Тихо смеется. Приобнимаю этого невыносимого человека. Ощущаю легкий поцелуй в макушку. Горечь стыда отступает.- Где у тебя нитки и иголка? - отстраняюсь и подхожу к зеркалу. Замираю. Вот это да.
Платье сидит как влитое. Одни складки гармонично переходят в другие, кусочки сетки дополняют и обозначают талию, перчатки делают руки тоньше и элегантней, невольно любуюсь ими.
Хозяйка подходит сзади и приподнимает немного юбку, обозначая широкий раздел ткани.
- Здесь будет вот так, - как шторы. Стыд-то какой. - А здесь сделаем длину по щиколотку, - она дергает юбку сзади, - и все это будет с оборкой... Да, отлично, - кивает своим мыслям, отпускает и отходит. - Где твои нитки?
Достаю нитки, иголку, протягиваю хозяйке и прикусываю кончик языка. Чертова привычка веры в эту примету. Она быстро и бегло смотрит на мои ноги, снова приподнимает юбку, примеряет разрез на одно бедро, на другое, между них. Задумывается. Повторяет снова, оставляет третий вариант и начинает мелкими стежками черных ниток пришивать край, потом обозначает складки будущей длины на юбке и быстро и мелко их обозначает. Стою и не двигаюсь, челюсть затекла и хочется кашлять. Пальцы сводит судорогой, кончики холодеют с каждой минутой, и перед глазами начинает плыть. Только не сейчас. Глубоко дышу и не даю себе сорваться, прикрываю глаза и жду, когда она закончит. Только бы побыстрее.
Время тянется как резина.
*
Через почти час этой неимоверной пытки ухожу в ванну переодеваться. Разбирает такой сильный кашель, что я почти оседаю на пол, пытаясь прокашляться. Через несколько минут кашель отступает. Дышу глубоко, часто и сильно, как будто задыхаюсь. Ненавижу такое состояние, чувствуешь себя каким-то смертельно больным. Встаю, делаю глубокий вздох и задерживаю кислород в легких. Сердце бешено стучит о ребра, отдаваясь пульсом в ушах. Выдыхаю. Так легче. Задерживаю дыхание еще несколько раз и начинаю воспринимать окружающий мир: пахнет смертью, утопленником и малым безумием, желанием. Ах, черт... Как сладостно.
Приступы дома всегда протекают безболезненно, никакого эффекта. Замираю, наслаждаясь старым запахом. Сладко, запретно, искушено... и так великолепно. Так и с ума сойти недолго. Хмыкаю и, еле дотягиваясь до молнии, расстегиваю платье, осторожно из него вылезая. Осталось только развязать корсет и снять его. Бедные женщины, и как они все это терпят? Просто ужасно, сплошное издевательство. Особенно белье - узкое и крохотное. А еще все эти "примочки" в виде поясков и чулок, особенно на силиконе, вообще, ужасное ощущение, когда прилепляешь и отлепляешь, как будто эпиляцию делаешь, только менее болезненную. Одеваю халат и выхожу, забирая этот ужас в охапку и всучивая в руки хозяйке. Удаляюсь на кухню, делать чай.
Как же сладко пахнет.
Хозяйка приходит удивленной и задумчивой, долго и немного прищурено глядит на меня. Потом начинает щебетать обо всем и ни о чем... Я несколько раз ставлю чайник, заливаю кипятком заварничек, смотрю то в окно, то на дверь, пересаживаюсь несколько раз, постоянно ерзаю на месте, словом, жду. А хозяйка скрашивает ожидание. Хочет она того или нет стало неважно с приходом сообщения на телефон с простым коротким вопросом "Говоришь?", и я незамедлительно предельно честно и наивно отвечаю "Нет". Ответа не последовало.
После ухода хозяйки я принял душ, выпил таблетки, послушал бредятину Учихи, активно покашлял в трубку и лег в кровать. Мыслей не было никаких. Лишь причудливый рисунок чего-то наводил на какие-то мечты, детские и далекие, которые я уже давно забыл...
Помню, в пять лет у меня ужасно болели руки - отец постоянно бил меня по рукам, отбирал игрушки и давал вместо них вакидзаши. Оно было красивым и притягательным. Я держал его двумя руками, но оно все время норовило выпасть и уйти, зло блестело в руках, пугало... А я, пока что еще наивный, пытался его удержать и всячески уговаривал. Было забавно и интересно рассматривать блики, резать пальцы, отрезать волосы, и думать о том, что, когда вырасту, обязательно уговорю стать своим спутником и убивать вместе. Да, это была несбыточная, как говорят -"голубая" мечта глупого ребенка, который сейчас уже вырос, познал вкус и сладость смерти.
Убивать человека самому - дорогостоящее удовольствие, которое я никак не могу себе позволить: слишком тяжелая ответственность за поступок. А еще это грязно и сладко.
На этой мысли глаза закрываются, и слышен тихий гудок сообщения, которое мне уже не просмотреть сейчас - я слишком устал и хочу спать.
Моя маленькая смерть пришла.
@темы: фанфики
-
-
09.06.2010 в 22:04-
-
09.06.2010 в 22:04-
-
10.06.2010 в 13:04