It is impossible to create something out of nothing. (с)
Название: Цена поцелуя
Глава 2
Автор: Маленькая дрянь
Бета: Flaming girl
Пейринг; персонажи: Сасори/Дейдара; упоминание многих прочих персонажей фандома на протяжении всего фанфика
Жанр: поверхностный ангст, повседневность, поверхностные драма и романс, мистика (?)
Рейтинг: PG/PG-13
Состояние: в активном процессе
Дисклеймер: отказ от прав
Предупреждения: AU, ООС, POV Дейдары (почти везде)
Размещение: с шапкой, указанием автора и ссылки на источник
От автора: я приветствую конструктивную критику с указанием всех наличиствующих недостатков; с определением жанра и рейтинга имею проблемы, поэтому прошу не ругаться, а указывать на ошибку - исправим.
PS: атору стыдно
Глава 2Глава 2.
Он податливо выгибает шею под чужие губы; ему неимоверно хорошо и сладостно от витающего в воздухе страха и возбуждения. Он не может видеть, не может трогать, не может ничего, лишь чувствовать чужие прикосновения, вдыхать чужой запах и ждать, когда же его выпьют. Он стал едой по воле случая, а так бы никогда и не узнал этого сладостного огня страха, опасности и желания, которые заполняют его тело, душу, разум через край. Он плавится от наслаждения чужих рук, от тяжелого и жаркого дыхания в шею, ухо, в губы... Ему так хорошо, кто бы только знал!
- Знаешь, ты первый, кто так трепещет в моих руках... - и этот жаркий шепот жажды отдается эхом во всем теле. - Впервые так хорошо слышу стук чужой крови, еда, - и все равно, что слова - это приговор, его голос стоит дороже приговора.
- А-а-ах.. .- тяжелый выдох и неуместное, в его-то положении, ехидство, - так съешь меня скорее...
- Нет, я сделаю лучше, - голову разворачивают вбок, наклоняют, чужие губы еще раз проходятся по пока еще теплой коже, - я унесу тебя с собой в вечность...
- Не надо... - но он слишком поздно возражает - его пьют.
Пьют жадно и задыхаясь, оставляя лишь последний глоток смерти. А дальше его ждет в вечности тот, кого он всегда будет бояться, потому как будет вспоминать запах сладостного страха, возбуждения и все еще теплой крови в его венах...
***
Мама никогда не говорила о том, что любит его, никогда не хвалила его, никогда не гладила по голове, никогда не держала за руку; он просто знал, что в доме есть женщина, которая иногда улыбается ему, правда, обходит стороной и боится и от нее всегда пахнет страхом и немного смертью. Мама никогда не ругала его, никогда не злилась на него, не давала понять, что она рядом, они лишь иногда звала его по имени, чтобы он посмотрел на отца, который фехтовал.
Женщину, которую он тоже называл мамой, убили, когда ему было десять: мама убила маму кухонным ножом в его комнате. И он до сих пор помнит, как подполз к умирающей женщине и гладил ее по волосам, говоря: «Спи, мама, спи. Все это просто сон. Спи, мама, все хорошо». А еще сладкий запах крови и смерти, чужой смерти, не той, что была в доме, а новой, родной. А потом маму увезли в дом с мягкими стенами, и он ее больше не видел. Лишь помнил страх в ее глазах и сладкий застоявшийся запах смерти рядом с ней.
*
Просыпаться рядом с кем-то десять лет спустя сложно и непривычно. Ощущение правильного тепла давит и обволакивает приторно-приятно. Чужое дыхание в шею, чужая теплая рука на животе, и несколько сантиметров между телами. Запретно и сладко потому, что этого человека не должно быть в моей жизни уже как два года. Моя безответная любовь, поцелуй¸ который остался там, в прошлом, запретный клан и его законы, уже не относящиеся ко мне, и школа, которую уже закончил, - все это осталось в прошлом и никогда не должно вернуться таким, какое было. А вот ты вернулся, каким я тебя помню, значит, таким же, и, значит, тебя здесь быть не должно. Потому что ты остался там, где меня нет. И я боюсь тебя, потому что ты прежний: холодный и расчетливый, немногословный и с таким же взглядом, движениями, полуулыбкой. Ты снова завораживаешь меня своей природной красотой. А я? Я никак не могу этому сопротивляться. Я понял, что ты меня хочешь и получишь, еще вчера, когда ты пришел. Я почти не боюсь этого знания и понимания, они просто немного пугают своей ясностью в моей и без того не очень туманной жизни.
У тебя мягкая кожа на запястьях, я понял это, когда я начал гладить тебя по руке. Твоя кожа светится в лучах рассвета красным светом. У тебя пальцы немного подрагивают, щекоча мне живот. Ты тихо вздыхаешь сзади, сжимаешь мою руку и притягиваешь ее теснее к себе: я даже замираю от всего этого. Ты такой горячий, и с тобой так спокойно. А еще у тебя очень странный запах: корица, немного мяты и море, а еще еле уловимый запах дерева и смолы, что ненавязчиво следует за тобой.
Осторожно снимаю руку с живота и кладу тебе на бок так, чтобы ты не проснулся, еще осторожней откатываюсь и сажусь на кровати. Прислушиваюсь: ты, вроде как, спишь дальше. Мой любимый соня. Зеваю и встаю, потягиваясь. Сейчас оденусь и пойду бегать. Но сначала душ и умывание, а то во рту горький привкус сена.
*
Просыпающийся город всегда кажется мне ирреальным и немного чужим; свет бликует на окна домов и офисов, притягивая и завораживая взгляд прохожего; прохладный воздух наполняет тело свежестью и будит; размеренный бег наводит на разные мысли о предстоящем дне.
Сегодня у меня на бег час вместо положенных двух, надо будет следующим утром рабочего дня встать намного раньше и пойти на пробежку. После бега надо будет зайти купить чая и чего-нибудь к нему похрустеть. Сделать тебе завтрак и себе чего-нибудь перекусить. Также надо будет взять кофе и сахар. Ты же любишь кофе, если мне не изменяет память. А еще надо будет спросить твой номер. А потом день по расписанию.
А по расписанию у меня большие неприятности в виде одного очень известного и скандального фотографа, да еще и извращенца. Но меня обрадовали тем, что я буду не один в его видоискателе. Все это сомнительное удовольствие будет до двух дня, насколько я помню. Потом обед. А после на репетицию к показу этих близнецов с новым чудом фантазии. И не забыть под всем этим соусом рассказать Учихе про фильм и подать заявление об уходе хозяйке. И квартиру новую искать, и переезжать туда еще. Хлопотно это все.
Рассвет быстро приходит в город, пробегает по улицам, оживляет их, заглядывает в окна и будит счастливчиков, прогоняя страхи и плохие сны. Я не счастливчик, которого оно разбудит и прогонит всю гадость из головы; я наоборот несчастный, кто просыпается за десять минут до рассвета в любое время года и разбирается со своими страхами сам.
Рассвет всегда напоминал мне то, как взрывается небо, а ударные волны расползаются по всему небу ослепительно яркими лучами красоты. Кто-то нарисовал рассвет, и мы сейчас любуемся чьим-то неизвестным творением каждое утро, причем каждый раз новым.
Ветер становится холоднее и пронзительнее с каждым утром. Скоро начнут опадать листья, окрасив улицы и скверы во все оттенки янтаря. В этом году осень будет янтарной, а не золотой, как в прошлом.
*
В магазине как-то унывно-мертвенно пусто, несколько человек делают покупки, продавец, миловидная девушка, уже успевшая натянуть на себя доброжелательность, пробивает все на кассу и улыбается покупателям. Мне нужен хлеб, кофе, сахар, яйца и бекон. Денег вполне хватает на покупку, хотя остается совсем на дне. Дома лежит заначка на проживание, надо будет взять.
Несколько человек на переходе стоят слишком близко друг к другу, будто пытаются согреться в прохладный ветер. Что за абсурд лезет в голову? Только когда я трогаюсь с места на зеленый свет, из ниоткуда появляется машина, и я чуть не оказываюсь под ее колесами. А жаль, был бы отпуск. Люди оживляются, водитель почти выпрыгивает из машины и поднимает меня. Сердце бухает от радости опасности.
- С вами все в порядке? - в его голосе искренняя тревога.
- Да, спасибо, - киваю, отряхиваю штаны. - Не переживайте, пожалуйста, я сам виноват, - улыбаюсь, - хорошего дня, - поднимаю пакет и быстро-быстро ухожу. А этот дядя верит. День начался просто замечательно. Люди странно смотрят, будто у меня в животе появилась вдруг дырка, и через нее все видно. Надоели. Всю жизнь так смотрят.
Дома оказывается очень тепло и приятно: в спину не дует ветер, деревья, машины и вывески не мозолят глаза, а люди не смотрят с завистью и непониманием, не смотрят странно. Дома как будто никого нет, потому что ты не откликаешься на мое: «Я вернулся». Может, ты спишь? В спальне никого нет, хотя твоя обувь на том же месте, что и с утра. На кухне никого нет. В душе? Но там тихо и не заперто. Куда ты делся? Возвращаюсь снова в спальню, на кресле нет твоего пиджака. Штаны и рубашка есть, а пиджака нет. На балконе, не в шкафу же?.. Балкон закрыт снаружи. Стучу. Не открываешь. Что ты там делаешь?
Сплошные вопросы без ответов. Потом, может, спрошу.
Обожаю готовить. Всегда этот хитрый отчасти процесс занимал меня, и я почти все свободное время проводил на кухне, постигая кулинарию из-за угла.
Бекон и яйца быстро обжариваются, электрический чайник закипает на несколько минут позже. Себе завариваю зеленый чай, а тебе кружку кофе, один к двум, надеюсь, не сладко для тебя. Я помню, ты не любишь сладости.
Хочется улыбаться: в этой квартире как-то слишком уютно, как… дома?.. Но дома было напряженнее. Это мой дом. Мое тепло и уют. Мой очаг, с одним прогоревшим затухающим поленом. Мой. И от этого тепло. Никто не отберет и не скажет: «Не твое. Так нельзя, неправильно», - и я этому рад, искренне рад. Но скоро прощаться с этим теплом, мне нужна новая квартира.
Ты появляешься, наконец, тогда, когда в моей кружке почти закончился чай, твоя яичница покрылась на желтках белой пленкой от высокой температуры под крышкой, но не остыла, а кофе, наоборот, уже почти остыл.
Ты методично расправляешь с завтраком, не выражая ни претензий, ни благодарности. Ты на что-то злишься, так сильно столовые приборы не сжимают для того, чтобы они не выпали, и я не решаюсь задать ни одного вопроса из тех, что лезут на язык и в голову.
Потом ты долго и пристально глядишь мне в глаза, а в комнате начинает надрываться мой телефон. Не могу встать и пойти ответить: ты не пускаешь взглядом. Мне немного не по себе под такими твоими глазами - твоя злость обжигает, как кипяток, кожу, и становится жарко.
- Я, - сглатываю и не могу отвести взгляда от твоих глаз, - сейчас вернусь. Всего лишь менеджер, - уточняю я. Киваешь и отпускаешь: как будто камень с души свалился, не иначе.
Мобильник в комнате надрывается сильнее, чем обычно, или мне так кажется после тяжелой тишины кухни?
- Ну чего тебе? - получается недовольно, а хотелось с негодованием.
- Т-су-ку-ри-тя-ян, - аж глаз дергается от этих интонаций, - я подъезжаю к твоему дому и желаю убедиться, что ты там!
- Дорогой менеджер, абонент временно отошел в душ топиться. Просьба не беспокоить, - зажал нос и нудно говорю в трубку. - Так сойдет? - уже нормальным голосом.
- Вполне убедительно. Так вот, я не закончил, я буду у твоих дверей через пятнадцать минут, поэтому, надеюсь, что ты успеешь одеться и... - я не слышу конца фразы: слишком острый взгляд между лопаток. Как тогда, когда я убегал от тебя, когда разговаривал с кем-то кроме тебя, когда что-то не то писал на доске. Даже на одном из первых показов мод, когда я был одет в слишком короткие джинсовые шорты, а сверху был надет свитер с длинными рукавами: мне тогда наложили небольшую грудь, сделали макияж, подчеркивающий все мои женственные черты лица, поставили на шпильки и объяснили, как правильно вилять бедрами при походке... Я тогда чуть не спотыкнулся на ровном месте! Это все ты, твой взгляд. Ты злой, поэтому так смотришь. Обжигающе. Потрясающе. Пробирающе. Устоять невозможно.
Отключаю телефон. Мне без разницы, что Учиха орет на всю комнату о своем скором приезде и нашем общем «любимом» фотографе.
- Прекрати, пожалуйста, - тихо прошу я. Голос повышать не хочется, как будто тишина взорвется.
- Что? - ты холоден как всегда, но тишина взрывается.
- Так смотреть на меня, - продолжаю еще тише.
- Как так? - твой холодный голос пропитывается ядом. Мне страшно. Мерзкое ощущение того, что вот закрою глаза всего на миг, а ты подойдешь и сомкнешь свои пальцы на моем горле, и я уже не вырвусь. Даже сопротивляться не смогу.
- Как смотришь, - я все-таки прикрываю глаза, и, к моему облегчению, ты не двигаешься с места. Просто стоишь и смотришь.
- Хм, - проходишь к балкону и останавливаешься на пороге: - Я буду здесь до полудня, потом уйду. Ключ положу под коврик соседу, - и уходишь, закрывая за собой дверь.
Без тебя становится легче дышать. Вот это ярость... Мне даже завидно.
Я в несколько шагов добегаю до душа, раздеваюсь и включаю ледяную воду, пробирающую до костей. Но мне все равно жарко, будто пылаю. Тело уже немеет - пальцы еле сгибаются, - а мне все жарко. Включаю горячую и делаю потеплее. Да, так легче, так спокойнее.
Беру мочалку и какой-то скраб для тела, быстро вспениваю мочалку и начинаю тереть кожу до красноты. Хочу смыть твой неприятный, злой, чужой, убийственный взгляд. Вода приносит облегчение замученной коже, и я вылезаю из душа.
Мне вдруг делается нечем дышать: ты стоишь на пороге, облокотившись плечом о дверной косяк, и смотришь, очень пристально и внимательно, на меня. Ты успокоился... То есть, уже не злишься, и что-то тебя радует. Прикрываюсь полотенцем и неудержимо краснею: лицо горит ужасно.
- Стучаться нужно, - смущенно сообщаю я и отворачиваюсь, заматываясь в полотенце.
- Мне не обязательно. Ты же мой, - говоришь будто о погоде, и слышу, как ухмыляешься.
Несколько шагов, и ты стоишь рядом. Закрываю дверь кабинки и не решаюсь обернуться. Ты раздеваешь меня взглядом. Хочется убежать.
- Повернись, - говоришь ты почти властно. Отрицательно качаю головой и жду... Чего жду?
Ты резко разворачиваешь меня к себе, хватаешь за плечи и строго смотришь мне в глаза. Облизываю губы. Чувствую себя школьником, нашкодившим перед учителем, который очень мягко ругает ребенка, чтобы понял.
У тебя губы сухие и мягкие, а глаза закрыты. Пальцы сильнее сжимаются на моих плечах, притягивают ближе к тебе. Приоткрываю рот, чтобы возмутиться как следует, а ты пользуешься моментом: проникаешь языком мне в рот и начинаешь ласкать его.
Начинаю отвечать тебе, упираясь немного в плечи и сминая ткань на них. Ты такой жадный: даже дыхания не хватает; твои руки бесстыдно гладят мои бедра и ягодицы, спину и талию, пальцы сжимают полотенце и дергают, пытаясь снять. Черт, я хочу тебя, а ты меня.
Нас прерывают звонок в дверь и сильные удары по оной. Она ж не выдержит, с петель слетит.
Мы отрываемся друг от друга и оборачиваемся на дверь из ванной комнаты. Хочется закрыть её и продолжить. Но нельзя.
- Это Учиха, - тихо сообщаю я, - мой менеджер. А еще у него есть ключи, если вспомнит, - вздыхаю и поправляю немного сдернутое полотенце. - И хватит на меня пялиться!
Ты хмыкаешь, выталкиваешь из ванной и закрываешь за мной дверь: нагло! Слышу плеск воды - моешься, значит...
Поправляю полотенце снова и иду открывать дверь. Хорошо хоть не голым.
- С добрым утром, Тсукури-тян! - энергия так и прет! Да еще и выпил с утра. За что мне такое наказание?
- Ты где уже надраться успел? - хмуро интересуюсь и пропускаю в квартиру. - На кухню, - останавливаю его на полпути в спальню, - как чай сделать, сам знаешь. А я переодеваться и подсушить волосы, - вздыхаю и оборачиваюсь уже на пороге комнаты, - минут тридцать подожди.
- Хорошо, Дей-чан! - с кухни доносится звон чашек и какое-то непонятное бормотание. Хоть бы он ничего не разбил!
Ты шлепаешь меня по заднице, когда я нагибаюсь, чтобы надеть штаны возле шкафа. У тебя явно хорошее настроение, но я не разделяю его.
- Перестань, - оборачиваюсь и смотрю на тебя исподлобья, - мне некогда, - и надеваю вторую штанину.
- Чтобы я больше такого от тебя не слышал, - ты дергаешь за волосы на затылке и заставляешь смотреть на себя, - понял? - я тебе все настроение испортил? Вот и славно. Мне даже веселее делается.
- Не дождешься. Буду высказываться сколько и когда нужно. Понял? - я улыбаюсь в твое застывшее лицо и высвобождаю волосы из твоих пальцев. - Так что не указывай мне.
- Ты принадлежишь, - выделяешь голосом это слово, - мне. И никому другому.
- Ты лишь имеешь на меня некие мифические права, а сейчас, милый мой, не средневековье, и рабство у нас запрещено, - натягиваю узкие джинсы на бедра и застегиваю их, не глядя на тебя.
Мне отчего-то страшно.
- Подними глаза, - это приказ, которого нельзя ослушаться. Поднимаю.
- И что ты там видишь? - прищуриваюсь и хмыкаю.
- Не скажу, - ты доволен тем, что разглядел. Ну и пусть, ну и ладно, ну и не важно совсем, что именно.
Отворачиваюсь и выуживаю из огромного количества вешалок ту, на которой висит свитер.
Голубой свитер с горлом, он мне почти по колено. Выправляю волосы и закрываю шкаф. Я готов, осталось только причесать волосы.
- Я менеджеру скажу, что меня взяли на пробах.
- Да, на эпизодическую роль.
- Хоть куда-то, - делаю шаг в сторону и смотрю в зеркало. Какой я помятый... Сейчас исправим.
Все время моего расчесывания я смотрю на тебя: ты сел на кровать и смотришь на меня, о чем-то думаешь. Вздыхаешь, переводишь взгляд на стену и резко замираешь, как будто о чем-то догадавшись, всего на миг. Интересно, о чем?
Выскальзываю из комнаты и иду, поворачиваю на кухню: там идеальный порядок и все цело. Впервые в жизни.
- Маадара-сан, нам пора, - сидит и мешает кофе в чашке, о чем-то думает. Какие все умные стали! - Маадара-сан?
- А? - оживляется, начинает улыбаться и поднимается из-за стола, придерживая чашку рукой, чтобы не упала. - Да, конечно, уже иду. Идем, Дейдара-кун, идем.
Он очень ровно проходит мимо, обувается и выходит за дверь раньше меня. Киваю в спину и иду обуваться следом. Раз кроссовка, два кроссовка, и на выход:
- Буду дома около одиннадцати! Я ушел!
Всю дорогу до студии Сая мы молчим.
***
Мужчина и молодой парень входят в домашнюю фотостудию в подвале уютного на вид дома. Хозяин встречает их на пороге своей маленькой студии и просит проходить и не стесняться, быть как дома и спрашивать, если что-то нужно. Хозяин - бледнокожий молодой человек с не очень приятной натянутой на губах улыбкой (он никогда не умел улыбаться искренне, прослыл всенародно известным извращенцем, но свое дело знает и делает просто неподдельно фиерично) - уходит к аппаратуре донастраивать её и обдумывать заодно сегодняшние позы для фотосессии его новой выставки.
- Дейдара, ты не мог бы пройти в примерочную и переодеться? Сакура-чан и Ино-чан уже все подготовили для тебя, - фотограф-художник безапелляционно уточняет и поправляет вспышку, чтобы свет падал немного выше.
- Да, конечно. Сай-сан, а еще кто-то сегодня кроме меня будет? - блондин говорит не совсем уверенно, но очень хочет получить ответ на свой вопрос.
- Узумаки Наруто-кун,- оборачивается и смотрит на задумавшегося блондина, - тот самый, - упраздняя следующие вопросы, говорит он, - который с племянником Учихи-сана. Должен подъехать через полчаса, как раз к началу съемок. Так что, Дей, иди переодевайся и, желательно, без скандалов.
- Очень желательно, - с нажимом повторяет прибывший с блондином мужчина.
Блондин кисло улыбается и бормочет что-то неразборчиво себе под нос, но уходит в правую от входа дверь.
- За углом на улице есть автомат с хорошим кофе, Учиха-сан,- фотограф отворачивается к фото-углу и делает несколько пробных кадров, смотря, как ложится свет и тени.
- Спасибо, пойду немного позже, Сай, - оглядывается Учиха по сторонам и ищет, куда же на этот раз поставили «стулья для отдыха ленивых менеджеров», как когда-то обозвал их фотограф.
Больше менеджер и фотограф пока не говорили, не в настроении.
Через двадцать минут относительной и спокойной тишины раздался оглушающий звук удара двери о стену и злой стук каблуков о пол, приближающийся к фотографу.
- Нет, Сай-сан, я, конечно, готов быть вашей моделью и не один раз, но не обязательно наряжать меня каждый раз в женские шмотки! Да! - голос наполнен неподдельным негодованием.
Дейдара предстает перед ними в довольно откровенном наряде. «Мечта извращенца», - хихикает его менеджер в кулак, - «о, детка, так они еще и черненькие! Милая, подойди поближе: я не могу разглядеть в кружавчиках они или нет!» - и начинает уже откровенно ржать.
- Сейчас кто-то получит шпилькой между ног и не сможет иметь детей, - шипит блондин, оборачиваясь. Медноволосый парень перестает ржать в голос и хихикает в кулак.
Блондин облачен в очень коротенькое черное платье на лямках с несколькими юбками, в котором, если немного наклониться, видны трусики; на ногах - чулки в замысловатый узор, они чуть выше колена и крепятся на лямочки, тянущиеся под платье, туфли на высокой шпильке; на лице «боевой раскрас» - Маадара снова хихикнул в кулак - губы неярко накрашены красной помадой, но выделяются своей сочностью, хоть и плотно сжаты, на веки наложены черные тени, ближе к ресницам - темнее, чуть дальше - светлее, ресницы густо накрашены черным, и ни одна ресничка не липнет к другой, также глаза подведены черным, и сделаны небольшие «стрелки» от глаз, на конце каждой «наконечник»; на голове - два небольших хвостика чуть-чуть выше ушей, челка оставлена в покое и небрежным движением заведена за уши, вся остальная масса волос выпрямлена и обрамляет плечи и спину.
- Сай-сан, а может лучше завить волосы? Так будет эротичней, раз у него образ такой... - раздается из-за спины блондина робкий голос девушки с розовыми волосами. Она одета в легкие брюки и блузку, расстегнутую на пуговицу и открывающую шикарный бюст девушки. Она нервно прикусывает кончик кисти и ждет ответа.
- Да, Сакура-чан, завей... Ты права, будет более эротично смотреться,- Сай пробегается по Дейдаре взглядом и задерживается на глазах, которые кажутся цвета морской глубины на фоне всей этой черноты вокруг них, - и, пожалуй, родинку нарисуй под левым глазом. Где-нибудь сбоку, ладно? - он дожидается кивка девушки. Она уходит искать нужный карандаш.
- Сай-сан! - парень раздражен и хочет получить ответы.
- Что такое, Дейдара-кун? - брюнет вежливо откликается.
- Почему каждый раз вы наряжаете меня в женские шмотки? М? - голос полный негодования.
- Потому что они тебе идут, как мне кажется, очень даже, - парень вспыхивает от негодования и смущения сразу. Сай невинно жмет плечами и мирно говорит: - Иди, пожалуйста, к девочкам, тебя сейчас завьют, и будешь просто душка.
- Черт! Почти опоздали! - их прерывает взволнованный вопль еще одного блондина, который замирает прямо на пороге.
- Да проходи ты уже, тебе с ним работать еще, - доносится из-за его спины недовольно, и блондина впихивают в помещение.
- Дейдара, щипцы нагрелись, иди сюда! - доносится другой женский голос. Названный передергивает плечами и разворачивается на шпильках, не удостаивая вошедших ни словом приветствия, ни взглядом, лишь зло цокая каблуками.
- Готическая нимфетка! Ой, свалюсь! - снова начинает ржать Маадара, хватаясь за живот. В него летят несколько пар обуви из-за двери и почти попадают в цель. Дверь захлопывается и поворачивается щеколда замка.
- Какой вспыльчивый стал, - в гробовой тишине задумчиво замечает Сай и обращается к вошедшим.- Несколько минут подождите, Наруто-кун, Учиха-сан, его доделают немножко и начнем съемку. Вы почти, наконец-то, не опоздали. Поздравляю.
Узумаки Наруто - еще один голубоглазый, но только «золотой» блондин с растрепанной шевелюрой на голове и с застывшим вопросом на лице: «Кто это была?» уже готов к работе. Одет он в черный строгий костюм с черной рубашкой и галстуком тоже черного цвета, и еще с белым платком в кармашке на груди, сильно выделяющимся на фоне черного. Учиха Саске - брюнет с волосами иссиня-черного, даже почти черного, отлива и черными глазами, в которые провалятся все желающие и не очень, тоже в черном костюме, но рубашка светлая и нет платка в нагрудном кармане, руки в карманах брюк. С кислой не выспавшейся миной шагает к своему дяде и садится рядом на стул.
- Перестань, - хмуро просит он. В ответ ему хмыкают.
- Что, всю ночь снизу работал? - елейным голоском интересуется старший Учиха.
- Нет, отговаривал мать покупать кое-какие бумаги полночи.
- Да? Очередное вложение? Лучше бы она этим не занималась, погорит же когда-нибудь, - Маадара жмет плечами и вздыхает. - А, Наруто-тян, привет! - приветливо улыбается и машет блондину. Тот неосмотрительно подходит, за что сразу же усаживается на колени к Саске. - Как дела? Этот хмурый принц со своей семейкой тебя еще не замучил?
- Здравствуйте, Маадара-сан. Очень приятно вас здесь увидеть, - улыбается блондин в ответ и приобнимает своего «хмурого принца» за шею. - Спасибо, все в полном порядке. Папа согласился на помолвку, и мама очень рада, да, Саске? - утвердительный кивок, и одна из рук осторожно гладит по бедру.
- Никаких поцелуев, запрещаю, - предупреждает сразу Сай. - И предупреждаю заодно: Наруто сегодня будет несколько раз целоваться с Дейдарой.
- Дейдара еще никому не принадлежит, это же незаконно, - возражает Саске.
Сай выходит, пожимая плечами.
- Не принадлежит? Саске-кун, я сегодня виделся с кошмаром мирового масштаба, которому принадлежит наш бедный Дейдара! Действительно кошмар! - Маадара передергивает плечами и морщится. - Даже представить не могу, где он Его нашел!
- Где надо там и нашел, - тихо раздается рядом. Дейдара подошел очень тихо, а Сай вышел за кофе для всех. – И, чтобы разглашать о моем «кошмаре мирового масштаба», лучше бы про свой вспомнил.
- А моего уже нет, он женится, - наигранно весело улыбается Учиха-старший.
- Да? Передай ему мои поздравления и соболезнования. И сестру свою убивать не надо, она ни в чем не виновата, - заканчивает он и оборачивается к парочке. - Тсукури Дейдара, рад знакомству, - небольшой поклон в знак знакомства.
- Узумаки Наруто, - отзывается сидящий на коленях парень.
- Учиха Саске, - эхом откликается другой.
- Рад, наконец, знакомству. Очень о вас наслышан, - и приветливая улыбка.
- Кофе прибыл. Впереди несколько часов трудной работы. Начинаем, раз все в сборе, - обрывает церемонию знакомства Сай. Как всегда.
Сначала они фотографируются вместе, Наруто и Дейдара: просто стоя рядом; держась за руки и улыбаясь; один косится на другого; «блондинка» наматывает локон на палец и не делает вид, что не замечает косого взгляда блондина; легкий поцелуй в щеку от «блондинки» блондину; мимолетные улыбки. Потом они начинают действовать: сидят на коленях друг напротив друга и сжимают переплетенные в воздухе пальцы, несмело улыбаются друг другу, не веря своему запретному счастью; он держит «ее» на руках и кружит на месте; робкое соприкосновение губ (на этом моменте сминается банка кофе в руках у Учихи-младшего), «она» краснеет; он целует «ее» ручку, затянутую в перчатку (Дейдару заставили надеть черные атласные перчатки, сопровождалась это, конечно, огромным скандалом); «ее» закушенная губа и немой вопрос в глазах; его рука на «ее» бедре, нежно сжимающие талию пальцы, «она» обнимает его за шею - еще один поцелуй (слышен скрежет чьих-то зубов). На этом пока парные фотографии прерываются.
Потом им приносят стол, и начинается развлечение для Сая: фотографировать Дейдару одного на столе.
- Милый, ты шлюха,- Сай говорит ласково, приторно.
- Шлюха? - брови вопросительно приподнимаются вверх. - Нашелся натуралист, - Дейдара фыркает, - снял бы одну и фотографировал в свое удовольствие.
- Я не люблю женщин, - бесстрастно сообщают ему, - поэтому, пожалуйста, залезай на стол и не капризничай.
- Не любишь? - блондин вздыхает и залезает на принесенный стол - деревянный, покрытый коричневым лаком, отполированный с отражающейся поверхностью, на массивных ножках - и оглядывает остальных, вольготно расположившихся на стульях. Он видит, что за ним внимательно следят три пары глаз. - А ты пробовал?
- Пробовал, мне не понравилось, - художник немного прищуривается. - Сядь подальше и... ногу на ногу закинь, - Дейдара подчиняется, - молодец.
- Хммм... Так значит, ты принадлежал девушке? - неопределенная ухмылка на губах.
- Сложи руки на колене, чуть вперед наклонись и не переставай ухмыляться, - несколько вспышек мигают одна за одной. - Да, принадлежал.
- И каково это - принадлежать девушке? - голова склоняется чуть вбок, и на губах появляется любопытная смеющаяся улыбка.
- Голову оставь так же, немного отклонись назад и скрести руки на груди.
- Было бы на чем! - язвительно замечает блондин, но делает как велено.
- Есть на чем, тебе же наложили, - немного удивленно замечает фотограф. Ряд вспышек немного слепит глаза сидящим зрителям. - Каково?
- Да, каково?
- Отведи глаза немного вверх и в сторону, голову не поднимай, - блондин отводит глаза как сказали.- Ну, это, скажем, помягче, не очень приятно, - снова ряд вспышек.
- Почему?
- Посмотри в кадр,- глаза останавливаются на камере, - жестче, ты не удовлетворена ответом, - глаза смотрят холоднее и жестче, губы чуть напрягаются, как будто сурово сожмутся сейчас, - чуть больше холода. Умница, не двигайся, - снова ряд вспышек. Сай заходит сбоку и делает еще несколько кадров: вспышка, вспышка, вспышка...
- Знаешь, что самое смешное, я и в правду не удовлетворен ответом, - парень облокачивается руками о стол и откидывает голову со вздохом назад.
- Да?
- Да, - голова принимает прежнее положение, парень изящно перекидывает ногу на ногу.
- Еще раз, пожалуйста, и помедленнее, и на меня смотри: ты меня хочешь.
- Тебя? Ни в жизни! - взгляд, полный вожделения, ноги медленно повторяют путь обратно.
- Ну вот, а ты говорил, не хочешь,- вспышка, вспышка, вспышка... Как они надоедают!
- Не хочу, - утвердительный кивок.
- Сядь ровно, - блондин принимает вертикальное положение, - немножко раздвинь ножки.
- Извращенец!
- Раздвигай-раздвигай, - ноги нехотя раздвигаются, на лице Дейдары гримаса возмущения и недовольства,- вот так и сиди, и отвернись, - голова отворачивается, подбородок немного вздергивается: в жесте чувствуется уверенность и недовольство происходящим. Снова вспышки.
- Какая гордая шлюха, - хмыкает Саске.
- Хочешь на мое место? - холодно осведомляется Тсукури. - Сакура-чан будет с удовольствием тебя наряжать и обязательно всего облапает.
- А она лапает? - невинно интересуется Сай.
- Нет, но его будет, - Дейдара улыбается, коварно улыбается.
- Дей-чан, - примирительно начинает Маадара.
- Да, Ма-чан?
- Э? - Учиха немного ошеломлен.
- Что хотел? - недовольно интересуется Дейдара.
- Не ссорься, будь так любезен, с Саске-куном.
- Ему полезно, не все же в масле кататься, - он поворачивает голову к Саю, тот с интересом смотрит на его раздвинутые ноги. - Так? - раздражительным жестом он раздвигает ноги шире. Утвердительный кивок служит ответом.
- Дей.
- А?
- Руки... М... Закуси губу, - блондин послушно закусывает губу,- ты все еще хочешь меня, - взгляд
опять полон вожделения, - немного вперед наклонись, обопрись вперед на руку, другую немного преподнеси к лицу, и ножки чуть-чуть сдвинь - ты хочешь, но ты смущена, - все выполняется беспрекословно. Снова вспышки бьют по глазам. - Пальчик немного закуси, - блондин закусывает палец, - эротичнее, больше эротики в жесте, - жест по мановению становится эротичнее. - Саске, отвернись, - оборачивается фотограф, - Наруто это никогда не оденет! - и снова оборачивается и делает кадр за кадром.
- А теперь, милая, разворачивайся на сто восемьдесят градусов, - блондин разворачивается и садится, тяжело вздыхает, предчувствуя неладное, - на локти облокотись, голову назад закинь, - фотограф дожидается блондина, - а теперь яви свету ту улыбку, на которую повелся я.
- А точно нужно ее? - кислая мина блондина не смущает только фотографа.
- Да, именно ее. Должен же ты показать, за что тебе платят деньги.
- А я разве не показываю? - вопрос повисает в воздухе.
Блондин прикрывает глаза, глубоко вздыхает, как будто сейчас прыгнет с парашютом, и очень обворожительно улыбается: совсем другой человек, милый и вежливый, наивный и приятный, такого хочется затащить в постель и показать, что жизнь видится не только в розовом цвете.
Но он знает, что жизнь не в розовом свете, поэтому в глубине глаз сидят Печаль и Знание, которые сложно разглядеть через очень толстую пленку жизнерадостности.
- Капельку печали в улыбку, хочу, чтобы все увидели... - тихо шепчет Сай, и по его просьбе в улыбку проскальзывает мимолетом Печаль, оставляя совсем невидимый след на губах. В этот раз вспышек раза в три больше, что заставляет отвернуться и закрыть глаза. Тсукури чувствует на себе жадный взгляд других голубых глаз и прикрывает свои, пуская пару слезинок, которые сползают по вискам. - Ты великолепен как всегда.
- Прекрати щелкать, у меня уже глаза болят, и я ничего не вижу, - недовольно ворчит блондин.-
Сакуру-чан позови грим подправить, - он садится и прикрывает лицо руками.
- Сакура-чан! Наша девочка хочет гримера! - зовет художник.
Девушка приходит моментально и начинает заниматься лицом «девочки».
- Сай, вспышку поменьше сделай, а то у него сейчас в глазах сосуды будут лопаться от напряжения,- сообщает девушка и закапывает глаза Дею. Тот лишь недовольно шипит: «Больно».
Немного времени уходит на то, чтобы поменять вспышку. Тсукури вытягивается вдоль стола спиной ко всем и кладет голову на руку, свисающую со стола. Он поджимает ноги и вздыхает с облегчением. Ему все равно, что на не него заинтересованно смотрят все без исключения. Он пальцами поглаживает стол и что-то шепчет себе под нос: слов не слышно, слышно лишь очень неразборчивое шептание.
- А у него точно все с головой в порядке? - тихо интересуется Наруто. Маадара неопределенно кивает, немного нахмурившись. - Не заметно.
- На самом деле с ним все в порядке, просто у него иногда бывают приступы... - Маадара запинается на полуслове и посмотрел на своего поднимающегося подопечного.
Тот подходит к ним и тихо спрашивает:
- Курить не найдется?
- Найдется, - отвечает Саске и достает пачку сигарет с зажигалкой. - Потом верни, - протягивает
парню.
- Спасибо, - как-то очень тихо и безжизненно отвечает тот, принимает пачку, разворачивается и идет к двери, покачивая бедрами лучше всякой девушки.
На улице Дейдара выкуривает несколько сигарет, одна за другой, делая сильные затяжки. К нему подходит пара парней и насмешливо интересуются:
- Детка, не хочешь пойти повеселиться с нами?
- Нет, - отворачивается он и старается говорить как можно вежливее и тише. Один парень обхватывает его за талию и прижимает к себе, тут же хватая за попку.
- Ну, пошли, малышка, тебе понравится, - заговорщицки шепчет парень ему на ушко.
- Зато тебе не понравится, - мило улыбается он и говорит так же тихо и вежливо, убирая руку от себя и отстраняясь. - Простите, мальчики, но мне пора, хозяин ждет.
Он разворачивается и, все так же покачивая бедрами, уходит в дом.
- Может, номер телефона оставишь?- кричат «ей» вслед.
- Я слишком дорого стою. Пока, - он закрывает за собой дверь дома и ждет, пока парни уйдут.
Добирается до двери подавала и спускается.
- Спасибо, ты спас мне жизнь, - он отдает зажигалку, пачку сигарет, немного улыбается, целует в щеку Наруто и уходит работать к столу, оставив парочку и менеджера в недоумении.
- Он поцеловал тебя туда, куда я мечу уже второй месяц, - холодно замечает Учиха-младший.
- Ты метишь, кто-то другой делает, - язвительно замечает Узумаки и стирает след от губной помады.
- Сакура-чан, нам нужны губы... - только начинает Сай, как Сакура, уже взяв себя в руки, снова наносит помаду на губы.
- Спасибо, Сакура-чан, - блондин обнимает ее и тут же отпускает. Забирается на стол и принимает прежнюю, до внепланового перерыва, позу.
«Она» отклоняется назад и манит пальчиком Узумаки к себе, хищно улыбаясь. Сай просто ошеломлен, но продолжает делать снимки. Узумаки встает с колен Учихи и идет к «шлюхе», принимая правила игры. Сай не вмешивается, он наблюдает за сценой.
- Действительно, шлюха, - говорит «он».
- Дорогая шлюха, - отвечает ему «она», - моя цена очень, очень высока. Тебе не заплатить.
- Я? Я могу заплатить твою непомерную цену, - «его» губы венчает коварная улыбка победителя.
- Никто еще не смог,- «она» улыбается обольстительно и зазывающе. Ждет пока «он» обойдет стол и встанет напротив. Раздвигает перед ним бесстыдным жестом ноги.- А ты хочешь...
- Хочу, не спорю,- перебивая, «он» кладет руки «ей» на бедра и встает вплотную. Вспышки не заставляют себя ждать.
- Я еще не назвала цену... - их глаза сцепляются в танец желания, танец теней страсти.
- А я знаю твою цену, - от тихого шепота кожа описывается мурашками, - и я смогу ее заплатить... – «он» просовывает руку «ей» под спину и приподнимает - вспышки отслеживают каждое их движение.
- Сможешь?.. – «блондинка» смеется, - значит, ты дьявол, - «она» обнимает его за шею и что-то шепчет на ушко «блондину», у «него» немного изумленно распахиваются глаза, и «он» начинает тихо смеяться.
- Нет, точно шлюха, да еще какая... - проговаривает «он» тихо и начинает поглаживать «её» по бедру. «Она» продолжает что-то шептать «ему» на ушко, осторожно поглаживая «его» по груди, обхватывает ногами «его» талию и крепко прижимается. Запускает руки под пиджак и обнимает, поднимает голову и смотрит глаза в глаза. - Не правда это, - ошеломленно и тихо говорит «он». «Она» лишь кивает в знак правды.
- А еще... - но задыхается, чужие руки заползают «ей» под юбку и чуть сжимают ягодицы.
Хлесткая пощечина оглушает всех своей неожиданностью. Переодетый в девушку парень отталкивает другого парня, слетает со стола каким-то совершенно немыслимым движением и подлетает к менеджеру этого другого парня: глаза блондина зло сужаются, и еще одна пощечина. Потом он в несколько мимолетных шагов добирается до гримерной и закрывается там.
Тихий стук падающего стула раздается из-за закрытой двери.
- Нехило бьет, - раздается от не ожидавшего такой прыти Саске.
- Простите его, у него приступ случился... - в неловкой тишине проговорил Маадара и тяжело вздохнул. Встал и подошел к двери, постучал: - Дей-чан...
- Да, Ма-чан? - раздался тихий голос из-за двери.
- Ты выйдешь?
- Нет...
- Почему?
- Не могу.
- Почему?
- Потому что не могу, Ма-чан. Еще минут десять не смогу, - к двери подошли с другой стороны. - Не волнуйся, ладно? Я почти в порядке.
- Ладно, - Учиха-старший сдается и садится хмурым на свое место. - Сай, ты все сфотографировал?
- Да, - ничего непонимающий ответ.
- Все снимки без исключения пришли мне.
- Ладно, как скажешь, - Сай пожимает плечами. - Наруто-кун, повернись щекой ко мне, - блондин поворачивается, художник присвистывает. - Сакура-чан, это убрать нужно.
- Ничего себе... Не болит, Узумаки-сан? - в голосе девушки беспокойство.
- Нет, все в порядке, - блондин улыбается и потирает щеку. - Милый, я тебе потом расскажу, что мне Тсукури-сан рассказал: ты будешь удивлен.
- Он? Удивлен? - Маадара смеется. - Я бы многое отдал, чтобы увидеть его удивленным.
- Ино-чан, прости, - Дейдара виновато улыбается блондинке, снимающей ему макияж.
- Все в порядке, просто не понимаю, почему ты заперся в комнате со мной, - пожимает плечами та.- Волосы выпрямлять?
- Обязательно, Ино-чан, - блондин трясет локонами и грустно улыбается.
Девушка ставит выпрямитель греться, втыкая «вилку» в розетку и разворачивается к парню.
- Переодеваться?
- Да, пожалуй, - он неуверенно улыбается и поворачивается к девушке спиной. - Расстегни, пожалуйста.
Она ловко расстегивает пуговицы платья и ему помогает выпутаться из него, снять наложенную грудь и отцепить с лямочек чулки.
- Спасибо, - неловко произносит он и скрывается за шторкой переодеваться в свою одежду.
Девушка вздыхает с завистью:
- Ты такой сексуальный, как тебе удается?
- Я совершенно ничего для этого не делаю, кроме того как слежу за своим рационом. У меня много стресса и три выходных в неделю, считай - рай. У меня редко бывает, когда освобождено полдня... А скоро совсем не будет времени для отдыха, - по голосу слышно, что парень улыбается, - только разве что ночью, и то навряд ли...
- Почему это «навряд ли», а?- слышен сдавленный смешок из-за занавески. Ино удивленно и вопросительно смотрит на открывающуюся шторку. - Ну, так почему?
- Что горит?
- Волосы твои сейчас гореть будут, - с шуточной угрозой произносит она, - садись на стул и рассказывай, дорогуша.
- Ладно, - блондин послушно садится на стул и ждет начала «экзекуции», пока его расчесывают.- Ты кому-нибудь принадлежишь?
- Нет, не принадлежу. Я уже закончила принадлежать, и теперь я свободна. А что?
- Понятно, тогда ты знаешь, что это... Так вот, - первая прядь волос зажимается и начинает медленно выпрямляться между раскаленных «утюжков»,- я когда-то, неправдоподобно давно, два года назад, еще в школе, поцеловал очень важного для меня человека и сбежал от него... - следующая прядь зажимается и выпрямляется. - И вот, спустя эти два бренных года, мы сталкиваемся совершенно случайно для обоих, и тем же вечером, вчера, если вдаваться в подробности, он заявляется ко мне домой и говорит, что я принадлежу ему... А я не знал, потому что в школе не учился как положено, Ино-чан, - прядь за прядью волосы выпрямляются на голове, помощник гримера кивает в знак того, что слушает. - И, в общем, я знаю, что этот человек меня хочет и получит... потому что привык получать своё и выжимать из него все до последней капли. Вот так, - блондин выталкивает из себя слова и замирает.
- Повернись, мне осталось еще чуть-чуть, - он послушно поворачивается, и оставшееся время «процедуры» они проводят в тишине, каждый думая о своем.
***
Мне так стыдно за то, что я натворил во время транса... Надо будет сейчас извиниться и еще сказать Саю, что я приеду вечером дорабатывать свой гонорар в одиночестве... Мне так жалко было стол, он рассказал мне, что на этом столе происходило... И показал на мне примерно как. А происходило еще до Сая. Стол из публичного дома, что может быть лучше? Зажигалка Учихи Саске! Та вообще редкостная болтунья: пока стоял курил, она поведала мне его мысли и желания за последние пару месяцев. А еще тело Узумаки Наруто. Боже! Никогда не знал, что в первый раз это настолько больно. Теперь знаю. Есть к чему готовиться. Про пол я вообще молчу - научился не слушать и не слышать пол-асфальт-землю-песок - вообще с ума сойти можно от этой какофонии.
А еще сейчас в на репетицию ехать... И дома я буду не в одиннадцать, а в час при таком раскладе. Или приехать все-таки в свой законный выходной отрабатывать. Сегодня еще надо зайти и подать в клуб заявление об уходе. Я хочу отдыхать впредь ночью, а не работать. Мне еще надо новую квартиру искать, с таким же запахом убийства, какой царит в сдаваемой комнате хозяйки. Недели три, я думаю, мне хватит.
- Все, Дей-чан, ты свободен, - Ино-чан закончила и даже причесала, убрав эти ужасные хвосты. Хорошо быть мальчиком!
- Спасибо, Ино-чан. До встречи,- улыбаюсь и целую ее в щечку.
- До встречи, Дей-чан, - она чмокает меня на прощание в щеку, и я открываю дверь.
- Ма-чан, - нахожу его взглядом, - не хмурься, все хорошо, - успокаивающе улыбаюсь ему. Тоже,
вроде, начинает улыбаться. Только глаза настороже. - Сай-сан, прости. Я сорвал тебе съемки и приеду дорабатывать в свой самый ближайший выходной. Ладно? - он задумчиво кивает. - Узумаки-сан, Учиха-сан, подхожу к ним: оба подбираются как по команде; не могу сдержать улыбки.
- Прошу у вас прощения за причиненное рукоприкладство с моей стороны,- делаю глубокий поклон.- Приношу свои глубочайшие извинения.
Узумаки удивленно смотрит на меня, Учиха все еще ожидает подвоха.
- Все хорошо, Дей-чан,- наконец улыбается Узумаки, - мы принимаем извинения. А ты меня прости, ладно? Я просто не удержался, - он с восхищением закатывает глаза. - Ты так смотрел, у тебя, кажется, даже глаза стали другого цвета... Ты так смотрел, прижимался и обнимал... А еще говорил такие вещи, что я не удержался и... вышло, что вышло, - он мнется, видимо, не решаясь сказать, но потом кидает виноватый взгляд на Учиху и все-таки говорит: - У тебя просто потрясающая задница!
Я ошеломлен. Маадара тихо фыркает и закрывает рот, чтобы не заржать во весь голос, другой Учиха чуть улыбается уголками губ, но смотрит с ревностью. Сай смотрит с интересом и очень медленно приближается, он улыбается как-то по-другому, более искренно, что ли. Сакура замерла и отвернулась: тихо хихикает в низ своей кофты и руки, согнувшись пополам. Ино выглянула из-за двери и улыбается. Узумаки красный, смущенный, но довольный сказанным. Сай подходит совсем близко и протягивает руку к моей заднице.
- Сай, убери свои лапы от моей невинной задницы!
- А она «невинна»? - невинно интересуется он, но руку убирает. Вот засранец.
- Невиннее твоей, - заявляю я.
- Это уж точно, - весело усмехается Узумаки и потирает щеку, - невинная.
- Прости. Сильно приложился? - виновато улыбаюсь.
- Да нет, не очень, сойдет к завтрашнему дню, я думаю, - улыбается он.
- Саске-сан, а вам не сильно досталось?
- Нет, - этот безупречный тип вздергивает бровь и гадко ухмыляется, - но бьешь ты почти как девчонка.
- Знаю, когда-то она жаловалась, что я умею только с оружием, а еще не с руками... Но меня так и не научили, - как нехорошо вспоминать о маме... названной мной маме. Отец ей доверял и любил ее. Кажется, этот статус называется «официальная любовница».
Мертвых трогать нельзя. Я помню. Я знаю. Я проверял...
- Спасибо, - поворачиваюсь к Саю. - Больше фотографий с Наруто-саном сегодня не будет. Прощаешь?
- Надо будет - вызову. Вы не против? - поворачивается к парочке.
- Не против. Мы ведь еще немного должны тебе, - кивает Узумаки и отворачивается к Саске, начиная с ним оживленно обсуждать что-то.
- Вот видишь, все в порядке, - улыбается он. - Если надо - сделаем, не переживай. До скорой встречи, - жмет на прощание руку.
- До свидания.
- До этого нас не допустят! - киваю, смеюсь.
- Всем до свидания, - делаю небольшой поклон и выхожу.
*
В машине меня ждет сюрприз: сам сэр Учиха Маадара купил и собственноручно принес мне банку с газировкой!
- Вот это сюрприз! - восхищенно выдыхаю и принимаю холодную банку в руки.
- Должен же я за тобой присматривать, - улыбается и пожимает плечами.
- Можно мне мяса? Я так хочу мяса, просто ужас. Можно? - вскрываю банку и делаю глоток. Апельсин, как я люблю.
- Можно, - он отворачивается и называет адрес водителю. Поворачивается и смотрит на меня.
- А если я алкогольный хочу? - ехидно интересуюсь я.
- Тебе нельзя, забыл? - сдвигает брови, хмурится.
- Помню, - киваю, улыбаюсь. С ума сойти можно! - как двояко это ни звучит.
Этот человек знает лучшие забегаловки в городе, знает и разбирается в еде и сладком лучше любого критика и повара, ему позавидует каждый: этот человек почти завсегдатай половины кафе и забегаловок города... А еще этот человек - Жнец, назначенный присматривать за мной. Но он действительно человек, и это пугает меня в нем.
А сейчас... Сейчас я закрою глаза и немного посплю, потому что вокруг стало так темно.
Меня будят чей-то настойчивый голос над ухом, вибрация телефона в кармане, мокрая штанина и запах нашатырного спирта. Мерзость.
- Убери ее, - тихо шепчу я. Надо заговорить громче. Прочищаю горло. - Что случилось? - не получается. Как же больно...
- Ты упал в обморок, - вздыхает Маадара, бьет меня слегка по щеке. - Глаза открывай. Скоро подъедем к очень хорошему месту и будем кушать. Ты еще хочешь? - киваю. - Вот и замечательно.
Глаз я так и не открываю, потому что страшно их открыть. И мы больше не говорим по дороге. Я проваливаюсь в забытье на несколько минут и выныриваю из него, как только машина останавливается.
Эта забегаловка обустроена очень уютно и по-домашнему, а свет не бьет по глазам, хоть на улице гораздо светлее. Мы устраиваемся у окна, и нам приносят меню. Смешанная кухня. Какие изыски, мать его!
Облизываю губы и пытаюсь заговорить - ничего не выходит, даже хрипа. А телефон в кармане не может успокоиться. Вот ужас.
К нам подходит официантка, улыбается и достает блокнот с ручкой, приготовившись записывать.
- Мне, пожалуйста, пасту и кесальдию, бокал красного столового вина и минералку, - официантка записывает и уточняет с каким соусом подавать. - Без соуса, - кивает Маадара. А я и слова вымолвить не могу. Голос исчез.
Разворачиваю к нему меню и тыкаю в названия пальцем: «Шефруа», паста с грибами и безалкогольный «Мохито». Два, показываю уже пальцами. Учиха повторяет все названия и отдает меню. Официантка все записывает, подхватывает папки и уходит. Минералка появляется на нашем столе через пару минут. Она улыбается, наполняет бокал, ставит бутылку и удаляется.
Несколько минут проходит в полном молчании. Во рту все пересыхает.
- Где твой голос?
Пожимаю плечами и развожу руками. Мне-то откуда знать, чего он испугался и куда он убежал?
- Ну, смотри у меня.
Горло сжимается, как будто толстым обручем. Такой грозный. Без разницы, что вода его: беру стакан и выпиваю его. Закашливаюсь: вода не может пройти.
- Ну, это уже ни в какие ворота не лезет, - ворчит он.
Мне это не нравится.
Все блюда приносят через десять минут. За этот обед мы не произносим ни слова. На репетицию меня конвоируют под тяжелым взглядом. Все это время телефон не перестает вибрировать у меня в кармане.
*
На репетиции на меня смотрят как на умалишенного и чуть ли не вертят пальцем у виска. Но братья довольны. Репетиция проходит без моих скандалов и без чьих-либо еще тоже.
- Ты - Грация. Где ты это все оставила? Не Грация, а гном какой-то, - Сакон ругается на очередную модель.
- Дейдара, - зовет меня Укон. Подхожу. - Ты сегодня молодец, но молчать не стоит, нас это напрягает, - виновато улыбаюсь и хватаюсь за горло. - Пропал голос? - с замешательством спрашивает он. Киваю. Его пепельные брови хмурятся. - Ладно, убедил. Послезавтра днем будет генеральная и тем же вечером будет показ. Сможешь? - киваю, улыбаюсь. - Вот и договорились. Учихе я позвоню, - киваю. Приобнимаю его за плечи и сбегаю на подиум - вилять бедрами и быть королем и пантерой.
До клуба я добираюсь в десять часов. «Маньяк» только открывается.
Захожу через черный ход, и мне тут же заламывают руку за спину. Выгибаюсь под этим захватом. Отпускают и разворачивают лицом. Перед глазами цветные круги ходят. Шевелю пальцами и морщусь: сильно сжал.
- Дей? - тихий голос хозяйки выдает удивление. Киваю. - А почему молчишь? - хватаюсь за горло. - Пропал? - снова киваю. Она с облегчением вздыхает и обнимает меня. - Слава богу, - улыбается она. Не мужчина, но и не женщина, однако мы называем ее «хозяйкой», и она любит каждого из нас как своих детей, которых у нее никогда не будет. Но до чего доводит человека любовь и любовь к сексу? Один из вариантов ответа перед глазами. - Что-то случилось? Тебя не было пару дней, я волновалась, - обеспокоенно говорит она. Все-таки женщина. Мама - её второе имя. Обнимаю ее, вздыхаю. И как мне объясняться? - может, будешь на чем-нибудь писать, Дей? - предлагает. А это идея. Киваю.
Хозяйка берет меня за руку и ведет в свою святую святых - кабинет. Там бываешь только один раз - при поступлении на работу, когда уходишь, заявление отдаешь хозяйке лично в руки и объясняешь причину. Я, наверно, один из тех немногих, кто будет писать заявление об уходе и объяснять причину здесь. Ненавижу быть особенным.
- Вот, - протягивает ручку и листочек бумаги, кивает на кресло и устраивается в своем напротив. Взгляд становится внимательнее и жестче. Или все-таки мужчина? - пиши ответ на вопрос: где ты был?
«Бегал».
Отворачиваюсь и смеюсь.
- А если серьезно? - хмурит брови.
«Я вам звонил и предупреждал, что меня не будет вчера. Позавчера был мой выходной».
- Даже так, - усмехается она. - Ничего не помню! Из головы все вылетело! - всплескивает руками. - У нас такая загруженная пара дней была, просто ужас. Улыбаюсь. Киваю в знак того, что слушаю.
«Клиенты есть клиенты».
Вздыхаю, потом решительно смотрю на нее и вывожу:
«А я ухожу».
- Как? - ее светлая улыбка тут же меркнет. - Будь так любезен, объяснись.
Киваю. И снова вздыхаю. Не избежать этого.
«Я встретил того, кому принадлежу. У меня появляется слишком много работы, так что я засыпаю, не доходя до кровати. У меня очень напряженный график, я не могу появляться в клубе... А квартиру я найду недели через три, хорошо? Как раз соберу все вещи и перееду. Ключи я принесу».
Виновато опускаю голову. Хозяйка приходит в неописуемое состояние, но видно, что она очень расстроилась.
- Дей, это правда?
Киваю.
- Дей, посмотри на меня, - просит она.
Поднимаю глаза: она перегибается через стол и обнимает меня. Вот это да. Я удивлен.
- Наконец-то, - шепчет она, - наконец-то моя неприступная принцесса нашла своего хозяина. Мама так рада.
Вот это поворот событий. Удивленно выдыхаю и приобнимаю хозяйку.
- Мама очень рада, Маю.
Она отстраняется, шмыгает носом, не плачет, но улыбается. Поправляет свое пышное платье и достает еще белый лист бумаги форматом А-4.
- Пиши, Маю-чан, пиши, моя милая.
«Спасибо».
Пишу на наполовину исписанном листе. Меня это до слез тронуло, но слез нет. Я запрещаю себе плакать. Отныне и навсегда. Только если очень, очень, очень больно и терпеть невозможно.
Заявление я пишу за считанные минуты. Мама его подписывает. Договариваюсь насчет квартиры: у меня есть три недели, чтобы ее освободить и принести ключ в конверте от нее и чтобы получить то, что успел наработать и выходное пособие.
Все. Конец тебе, Маю, конец. Вместо тебя будет работать другая принцесса.
***
Дома, сидя на кровати после душа и вытирая волосы, я раскрываю телефон и вижу восемьдесят четыре пропущенных вызова. Кто-то мне обзвонился за сегодня. Ха-ха. От кого-то мне будет взбучка. Ха-ха. Ты попал, Дей. Трубка разрывается в восемьдесят пятый раз. Была ни была.
- Дейдара, мать твою, почему не отвечаешь на мои звонки? Совсем оглох, что ли? Я ему весь день звоню-звоню, звоню-звоню, а ему хоть бы хрен по деревне! Ты меня слышишь? - это ты. У него такой холодный и требующий ответа голос... Я крупно влип. У меня горло сжимается так сильно, что я сдавленно закашливаюсь в трубку. - С тобой все в порядке? Не отвечай, я буду у тебя совсем скоро, и не откроешь - выбью дверь.
Ты обрываешь звонок. Вот это радость. А ты ведь вправду можешь, что самое противное. И никакого выбора мне не оставляешь. Вот гад. Вздыхаю.
У меня есть еще один пропущенный вызов, правда, номер не определился. Кто этот инкогнито? Что ему от меня надо? И откуда он знает мой номер?
Мой ночной кошмар объявляется на пороге дома в скверном расположении духа с пакетом лекарств и кожаным портфелем, видимо, с документами. Закрывает за собой дверь, проходит на кухню, ставит чайник и оглядывается на меня.
- Чего встал?
А еще, оказывается, притащил свою «пижаму»: летние шорты и футболку.
- Окно закрой в комнате, хуже станет.
Вздыхаю. Иду закрывать окно во избежание лишних вопросов. И за тетрадью и фломастером. Возвращаюсь на кухню. Сидишь читаешь с грозным видом инструкцию ко всем этим таблеткам. Отбираю их и уношу в комнату, под кровать. Снимаю чайник и наливаю кипяток в чашки, ставлю на стол. Горло опять сдавливает. Морщусь. Ощущение, как будто кто-то держится за кадык и сжимает его.
- Сильно болит? - ноты беспокойства проскальзывают в твой холодный безразличный голос.
Отрицательно качаю головой и зеваю. У меня такое редко после контактов бывает, только если очень длительный или очень сильный. А здесь и то, и то сразу. Думаю, голоса пару дней не будет.
Ты пьешь чай и смотришь внимательно на меня. Мне нужно тебе об этом сказать. Вздыхаю, как перед прыжком с парашютом, пишу и показываю.
«Мне нужна новая съемная квартира. С этой меня выселяют. У меня есть три недели, чтобы собрать вещи и найти новое помещение».
Долгим взглядом смотришь на меня, хмыкаешь.
- Ко мне переезжай, мне спокойнее за свою собственность будет.
«Я не собственность».
Хмуро смотрю.
- Да? Ты мой еще три года.
Поджимаю губы. Крыть нечем.
- Так что переезжай ко мне. Думаю, дней десять тебе хватит, чтобы перетащить это все ко мне.
Пожимаю плечами. Отпиваешь из чашки, смотришь на меня. Наблюдаешь. Ненавижу состояние после этих контактов, как будто на иголках.
«Спокойной ночи».
Разворачиваюсь и ухожу в комнату. На пороге комнаты оставляю: «Я подумаю».
*
Мне так не хватает тебя в постели. Всего одна ночь, а мне уже тоскливо. Что за ребенок вселенского одиночества?..
Уже на краю сознания, когда на миг открываю глаза, вижу: ты ложишься в кровать, а на левой руке у тебя какой-то дракон. Голубым таким, приятным светится. Ты даже вздрагиваешь от моего сонного взгляда. Потом обнимаешь и целуешь меня, сладко-сладко лаская губы и несколькими секундами позже шепча:
- Спи, засранец, спи...
- Сам засранец... Ммм... Лучше обоими меня, а то я замерз...
И мне становится тепло и уютно. Даже лучше, чем с моей названной мамой. Хочется, чтобы кто-нибудь сказал мне, что все это сон.
Так все вернется на свои места, и ты не будешь меня обнимать.
Глава 2
Автор: Маленькая дрянь
Бета: Flaming girl
Пейринг; персонажи: Сасори/Дейдара; упоминание многих прочих персонажей фандома на протяжении всего фанфика
Жанр: поверхностный ангст, повседневность, поверхностные драма и романс, мистика (?)
Рейтинг: PG/PG-13
Состояние: в активном процессе
Дисклеймер: отказ от прав
Предупреждения: AU, ООС, POV Дейдары (почти везде)
Размещение: с шапкой, указанием автора и ссылки на источник
От автора: я приветствую конструктивную критику с указанием всех наличиствующих недостатков; с определением жанра и рейтинга имею проблемы, поэтому прошу не ругаться, а указывать на ошибку - исправим.
PS: атору стыдно
Глава 2Глава 2.
Он податливо выгибает шею под чужие губы; ему неимоверно хорошо и сладостно от витающего в воздухе страха и возбуждения. Он не может видеть, не может трогать, не может ничего, лишь чувствовать чужие прикосновения, вдыхать чужой запах и ждать, когда же его выпьют. Он стал едой по воле случая, а так бы никогда и не узнал этого сладостного огня страха, опасности и желания, которые заполняют его тело, душу, разум через край. Он плавится от наслаждения чужих рук, от тяжелого и жаркого дыхания в шею, ухо, в губы... Ему так хорошо, кто бы только знал!
- Знаешь, ты первый, кто так трепещет в моих руках... - и этот жаркий шепот жажды отдается эхом во всем теле. - Впервые так хорошо слышу стук чужой крови, еда, - и все равно, что слова - это приговор, его голос стоит дороже приговора.
- А-а-ах.. .- тяжелый выдох и неуместное, в его-то положении, ехидство, - так съешь меня скорее...
- Нет, я сделаю лучше, - голову разворачивают вбок, наклоняют, чужие губы еще раз проходятся по пока еще теплой коже, - я унесу тебя с собой в вечность...
- Не надо... - но он слишком поздно возражает - его пьют.
Пьют жадно и задыхаясь, оставляя лишь последний глоток смерти. А дальше его ждет в вечности тот, кого он всегда будет бояться, потому как будет вспоминать запах сладостного страха, возбуждения и все еще теплой крови в его венах...
***
Мама никогда не говорила о том, что любит его, никогда не хвалила его, никогда не гладила по голове, никогда не держала за руку; он просто знал, что в доме есть женщина, которая иногда улыбается ему, правда, обходит стороной и боится и от нее всегда пахнет страхом и немного смертью. Мама никогда не ругала его, никогда не злилась на него, не давала понять, что она рядом, они лишь иногда звала его по имени, чтобы он посмотрел на отца, который фехтовал.
Женщину, которую он тоже называл мамой, убили, когда ему было десять: мама убила маму кухонным ножом в его комнате. И он до сих пор помнит, как подполз к умирающей женщине и гладил ее по волосам, говоря: «Спи, мама, спи. Все это просто сон. Спи, мама, все хорошо». А еще сладкий запах крови и смерти, чужой смерти, не той, что была в доме, а новой, родной. А потом маму увезли в дом с мягкими стенами, и он ее больше не видел. Лишь помнил страх в ее глазах и сладкий застоявшийся запах смерти рядом с ней.
*
Просыпаться рядом с кем-то десять лет спустя сложно и непривычно. Ощущение правильного тепла давит и обволакивает приторно-приятно. Чужое дыхание в шею, чужая теплая рука на животе, и несколько сантиметров между телами. Запретно и сладко потому, что этого человека не должно быть в моей жизни уже как два года. Моя безответная любовь, поцелуй¸ который остался там, в прошлом, запретный клан и его законы, уже не относящиеся ко мне, и школа, которую уже закончил, - все это осталось в прошлом и никогда не должно вернуться таким, какое было. А вот ты вернулся, каким я тебя помню, значит, таким же, и, значит, тебя здесь быть не должно. Потому что ты остался там, где меня нет. И я боюсь тебя, потому что ты прежний: холодный и расчетливый, немногословный и с таким же взглядом, движениями, полуулыбкой. Ты снова завораживаешь меня своей природной красотой. А я? Я никак не могу этому сопротивляться. Я понял, что ты меня хочешь и получишь, еще вчера, когда ты пришел. Я почти не боюсь этого знания и понимания, они просто немного пугают своей ясностью в моей и без того не очень туманной жизни.
У тебя мягкая кожа на запястьях, я понял это, когда я начал гладить тебя по руке. Твоя кожа светится в лучах рассвета красным светом. У тебя пальцы немного подрагивают, щекоча мне живот. Ты тихо вздыхаешь сзади, сжимаешь мою руку и притягиваешь ее теснее к себе: я даже замираю от всего этого. Ты такой горячий, и с тобой так спокойно. А еще у тебя очень странный запах: корица, немного мяты и море, а еще еле уловимый запах дерева и смолы, что ненавязчиво следует за тобой.
Осторожно снимаю руку с живота и кладу тебе на бок так, чтобы ты не проснулся, еще осторожней откатываюсь и сажусь на кровати. Прислушиваюсь: ты, вроде как, спишь дальше. Мой любимый соня. Зеваю и встаю, потягиваясь. Сейчас оденусь и пойду бегать. Но сначала душ и умывание, а то во рту горький привкус сена.
*
Просыпающийся город всегда кажется мне ирреальным и немного чужим; свет бликует на окна домов и офисов, притягивая и завораживая взгляд прохожего; прохладный воздух наполняет тело свежестью и будит; размеренный бег наводит на разные мысли о предстоящем дне.
Сегодня у меня на бег час вместо положенных двух, надо будет следующим утром рабочего дня встать намного раньше и пойти на пробежку. После бега надо будет зайти купить чая и чего-нибудь к нему похрустеть. Сделать тебе завтрак и себе чего-нибудь перекусить. Также надо будет взять кофе и сахар. Ты же любишь кофе, если мне не изменяет память. А еще надо будет спросить твой номер. А потом день по расписанию.
А по расписанию у меня большие неприятности в виде одного очень известного и скандального фотографа, да еще и извращенца. Но меня обрадовали тем, что я буду не один в его видоискателе. Все это сомнительное удовольствие будет до двух дня, насколько я помню. Потом обед. А после на репетицию к показу этих близнецов с новым чудом фантазии. И не забыть под всем этим соусом рассказать Учихе про фильм и подать заявление об уходе хозяйке. И квартиру новую искать, и переезжать туда еще. Хлопотно это все.
Рассвет быстро приходит в город, пробегает по улицам, оживляет их, заглядывает в окна и будит счастливчиков, прогоняя страхи и плохие сны. Я не счастливчик, которого оно разбудит и прогонит всю гадость из головы; я наоборот несчастный, кто просыпается за десять минут до рассвета в любое время года и разбирается со своими страхами сам.
Рассвет всегда напоминал мне то, как взрывается небо, а ударные волны расползаются по всему небу ослепительно яркими лучами красоты. Кто-то нарисовал рассвет, и мы сейчас любуемся чьим-то неизвестным творением каждое утро, причем каждый раз новым.
Ветер становится холоднее и пронзительнее с каждым утром. Скоро начнут опадать листья, окрасив улицы и скверы во все оттенки янтаря. В этом году осень будет янтарной, а не золотой, как в прошлом.
*
В магазине как-то унывно-мертвенно пусто, несколько человек делают покупки, продавец, миловидная девушка, уже успевшая натянуть на себя доброжелательность, пробивает все на кассу и улыбается покупателям. Мне нужен хлеб, кофе, сахар, яйца и бекон. Денег вполне хватает на покупку, хотя остается совсем на дне. Дома лежит заначка на проживание, надо будет взять.
Несколько человек на переходе стоят слишком близко друг к другу, будто пытаются согреться в прохладный ветер. Что за абсурд лезет в голову? Только когда я трогаюсь с места на зеленый свет, из ниоткуда появляется машина, и я чуть не оказываюсь под ее колесами. А жаль, был бы отпуск. Люди оживляются, водитель почти выпрыгивает из машины и поднимает меня. Сердце бухает от радости опасности.
- С вами все в порядке? - в его голосе искренняя тревога.
- Да, спасибо, - киваю, отряхиваю штаны. - Не переживайте, пожалуйста, я сам виноват, - улыбаюсь, - хорошего дня, - поднимаю пакет и быстро-быстро ухожу. А этот дядя верит. День начался просто замечательно. Люди странно смотрят, будто у меня в животе появилась вдруг дырка, и через нее все видно. Надоели. Всю жизнь так смотрят.
Дома оказывается очень тепло и приятно: в спину не дует ветер, деревья, машины и вывески не мозолят глаза, а люди не смотрят с завистью и непониманием, не смотрят странно. Дома как будто никого нет, потому что ты не откликаешься на мое: «Я вернулся». Может, ты спишь? В спальне никого нет, хотя твоя обувь на том же месте, что и с утра. На кухне никого нет. В душе? Но там тихо и не заперто. Куда ты делся? Возвращаюсь снова в спальню, на кресле нет твоего пиджака. Штаны и рубашка есть, а пиджака нет. На балконе, не в шкафу же?.. Балкон закрыт снаружи. Стучу. Не открываешь. Что ты там делаешь?
Сплошные вопросы без ответов. Потом, может, спрошу.
Обожаю готовить. Всегда этот хитрый отчасти процесс занимал меня, и я почти все свободное время проводил на кухне, постигая кулинарию из-за угла.
Бекон и яйца быстро обжариваются, электрический чайник закипает на несколько минут позже. Себе завариваю зеленый чай, а тебе кружку кофе, один к двум, надеюсь, не сладко для тебя. Я помню, ты не любишь сладости.
Хочется улыбаться: в этой квартире как-то слишком уютно, как… дома?.. Но дома было напряженнее. Это мой дом. Мое тепло и уют. Мой очаг, с одним прогоревшим затухающим поленом. Мой. И от этого тепло. Никто не отберет и не скажет: «Не твое. Так нельзя, неправильно», - и я этому рад, искренне рад. Но скоро прощаться с этим теплом, мне нужна новая квартира.
Ты появляешься, наконец, тогда, когда в моей кружке почти закончился чай, твоя яичница покрылась на желтках белой пленкой от высокой температуры под крышкой, но не остыла, а кофе, наоборот, уже почти остыл.
Ты методично расправляешь с завтраком, не выражая ни претензий, ни благодарности. Ты на что-то злишься, так сильно столовые приборы не сжимают для того, чтобы они не выпали, и я не решаюсь задать ни одного вопроса из тех, что лезут на язык и в голову.
Потом ты долго и пристально глядишь мне в глаза, а в комнате начинает надрываться мой телефон. Не могу встать и пойти ответить: ты не пускаешь взглядом. Мне немного не по себе под такими твоими глазами - твоя злость обжигает, как кипяток, кожу, и становится жарко.
- Я, - сглатываю и не могу отвести взгляда от твоих глаз, - сейчас вернусь. Всего лишь менеджер, - уточняю я. Киваешь и отпускаешь: как будто камень с души свалился, не иначе.
Мобильник в комнате надрывается сильнее, чем обычно, или мне так кажется после тяжелой тишины кухни?
- Ну чего тебе? - получается недовольно, а хотелось с негодованием.
- Т-су-ку-ри-тя-ян, - аж глаз дергается от этих интонаций, - я подъезжаю к твоему дому и желаю убедиться, что ты там!
- Дорогой менеджер, абонент временно отошел в душ топиться. Просьба не беспокоить, - зажал нос и нудно говорю в трубку. - Так сойдет? - уже нормальным голосом.
- Вполне убедительно. Так вот, я не закончил, я буду у твоих дверей через пятнадцать минут, поэтому, надеюсь, что ты успеешь одеться и... - я не слышу конца фразы: слишком острый взгляд между лопаток. Как тогда, когда я убегал от тебя, когда разговаривал с кем-то кроме тебя, когда что-то не то писал на доске. Даже на одном из первых показов мод, когда я был одет в слишком короткие джинсовые шорты, а сверху был надет свитер с длинными рукавами: мне тогда наложили небольшую грудь, сделали макияж, подчеркивающий все мои женственные черты лица, поставили на шпильки и объяснили, как правильно вилять бедрами при походке... Я тогда чуть не спотыкнулся на ровном месте! Это все ты, твой взгляд. Ты злой, поэтому так смотришь. Обжигающе. Потрясающе. Пробирающе. Устоять невозможно.
Отключаю телефон. Мне без разницы, что Учиха орет на всю комнату о своем скором приезде и нашем общем «любимом» фотографе.
- Прекрати, пожалуйста, - тихо прошу я. Голос повышать не хочется, как будто тишина взорвется.
- Что? - ты холоден как всегда, но тишина взрывается.
- Так смотреть на меня, - продолжаю еще тише.
- Как так? - твой холодный голос пропитывается ядом. Мне страшно. Мерзкое ощущение того, что вот закрою глаза всего на миг, а ты подойдешь и сомкнешь свои пальцы на моем горле, и я уже не вырвусь. Даже сопротивляться не смогу.
- Как смотришь, - я все-таки прикрываю глаза, и, к моему облегчению, ты не двигаешься с места. Просто стоишь и смотришь.
- Хм, - проходишь к балкону и останавливаешься на пороге: - Я буду здесь до полудня, потом уйду. Ключ положу под коврик соседу, - и уходишь, закрывая за собой дверь.
Без тебя становится легче дышать. Вот это ярость... Мне даже завидно.
Я в несколько шагов добегаю до душа, раздеваюсь и включаю ледяную воду, пробирающую до костей. Но мне все равно жарко, будто пылаю. Тело уже немеет - пальцы еле сгибаются, - а мне все жарко. Включаю горячую и делаю потеплее. Да, так легче, так спокойнее.
Беру мочалку и какой-то скраб для тела, быстро вспениваю мочалку и начинаю тереть кожу до красноты. Хочу смыть твой неприятный, злой, чужой, убийственный взгляд. Вода приносит облегчение замученной коже, и я вылезаю из душа.
Мне вдруг делается нечем дышать: ты стоишь на пороге, облокотившись плечом о дверной косяк, и смотришь, очень пристально и внимательно, на меня. Ты успокоился... То есть, уже не злишься, и что-то тебя радует. Прикрываюсь полотенцем и неудержимо краснею: лицо горит ужасно.
- Стучаться нужно, - смущенно сообщаю я и отворачиваюсь, заматываясь в полотенце.
- Мне не обязательно. Ты же мой, - говоришь будто о погоде, и слышу, как ухмыляешься.
Несколько шагов, и ты стоишь рядом. Закрываю дверь кабинки и не решаюсь обернуться. Ты раздеваешь меня взглядом. Хочется убежать.
- Повернись, - говоришь ты почти властно. Отрицательно качаю головой и жду... Чего жду?
Ты резко разворачиваешь меня к себе, хватаешь за плечи и строго смотришь мне в глаза. Облизываю губы. Чувствую себя школьником, нашкодившим перед учителем, который очень мягко ругает ребенка, чтобы понял.
У тебя губы сухие и мягкие, а глаза закрыты. Пальцы сильнее сжимаются на моих плечах, притягивают ближе к тебе. Приоткрываю рот, чтобы возмутиться как следует, а ты пользуешься моментом: проникаешь языком мне в рот и начинаешь ласкать его.
Начинаю отвечать тебе, упираясь немного в плечи и сминая ткань на них. Ты такой жадный: даже дыхания не хватает; твои руки бесстыдно гладят мои бедра и ягодицы, спину и талию, пальцы сжимают полотенце и дергают, пытаясь снять. Черт, я хочу тебя, а ты меня.
Нас прерывают звонок в дверь и сильные удары по оной. Она ж не выдержит, с петель слетит.
Мы отрываемся друг от друга и оборачиваемся на дверь из ванной комнаты. Хочется закрыть её и продолжить. Но нельзя.
- Это Учиха, - тихо сообщаю я, - мой менеджер. А еще у него есть ключи, если вспомнит, - вздыхаю и поправляю немного сдернутое полотенце. - И хватит на меня пялиться!
Ты хмыкаешь, выталкиваешь из ванной и закрываешь за мной дверь: нагло! Слышу плеск воды - моешься, значит...
Поправляю полотенце снова и иду открывать дверь. Хорошо хоть не голым.
- С добрым утром, Тсукури-тян! - энергия так и прет! Да еще и выпил с утра. За что мне такое наказание?
- Ты где уже надраться успел? - хмуро интересуюсь и пропускаю в квартиру. - На кухню, - останавливаю его на полпути в спальню, - как чай сделать, сам знаешь. А я переодеваться и подсушить волосы, - вздыхаю и оборачиваюсь уже на пороге комнаты, - минут тридцать подожди.
- Хорошо, Дей-чан! - с кухни доносится звон чашек и какое-то непонятное бормотание. Хоть бы он ничего не разбил!
Ты шлепаешь меня по заднице, когда я нагибаюсь, чтобы надеть штаны возле шкафа. У тебя явно хорошее настроение, но я не разделяю его.
- Перестань, - оборачиваюсь и смотрю на тебя исподлобья, - мне некогда, - и надеваю вторую штанину.
- Чтобы я больше такого от тебя не слышал, - ты дергаешь за волосы на затылке и заставляешь смотреть на себя, - понял? - я тебе все настроение испортил? Вот и славно. Мне даже веселее делается.
- Не дождешься. Буду высказываться сколько и когда нужно. Понял? - я улыбаюсь в твое застывшее лицо и высвобождаю волосы из твоих пальцев. - Так что не указывай мне.
- Ты принадлежишь, - выделяешь голосом это слово, - мне. И никому другому.
- Ты лишь имеешь на меня некие мифические права, а сейчас, милый мой, не средневековье, и рабство у нас запрещено, - натягиваю узкие джинсы на бедра и застегиваю их, не глядя на тебя.
Мне отчего-то страшно.
- Подними глаза, - это приказ, которого нельзя ослушаться. Поднимаю.
- И что ты там видишь? - прищуриваюсь и хмыкаю.
- Не скажу, - ты доволен тем, что разглядел. Ну и пусть, ну и ладно, ну и не важно совсем, что именно.
Отворачиваюсь и выуживаю из огромного количества вешалок ту, на которой висит свитер.
Голубой свитер с горлом, он мне почти по колено. Выправляю волосы и закрываю шкаф. Я готов, осталось только причесать волосы.
- Я менеджеру скажу, что меня взяли на пробах.
- Да, на эпизодическую роль.
- Хоть куда-то, - делаю шаг в сторону и смотрю в зеркало. Какой я помятый... Сейчас исправим.
Все время моего расчесывания я смотрю на тебя: ты сел на кровать и смотришь на меня, о чем-то думаешь. Вздыхаешь, переводишь взгляд на стену и резко замираешь, как будто о чем-то догадавшись, всего на миг. Интересно, о чем?
Выскальзываю из комнаты и иду, поворачиваю на кухню: там идеальный порядок и все цело. Впервые в жизни.
- Маадара-сан, нам пора, - сидит и мешает кофе в чашке, о чем-то думает. Какие все умные стали! - Маадара-сан?
- А? - оживляется, начинает улыбаться и поднимается из-за стола, придерживая чашку рукой, чтобы не упала. - Да, конечно, уже иду. Идем, Дейдара-кун, идем.
Он очень ровно проходит мимо, обувается и выходит за дверь раньше меня. Киваю в спину и иду обуваться следом. Раз кроссовка, два кроссовка, и на выход:
- Буду дома около одиннадцати! Я ушел!
Всю дорогу до студии Сая мы молчим.
***
Мужчина и молодой парень входят в домашнюю фотостудию в подвале уютного на вид дома. Хозяин встречает их на пороге своей маленькой студии и просит проходить и не стесняться, быть как дома и спрашивать, если что-то нужно. Хозяин - бледнокожий молодой человек с не очень приятной натянутой на губах улыбкой (он никогда не умел улыбаться искренне, прослыл всенародно известным извращенцем, но свое дело знает и делает просто неподдельно фиерично) - уходит к аппаратуре донастраивать её и обдумывать заодно сегодняшние позы для фотосессии его новой выставки.
- Дейдара, ты не мог бы пройти в примерочную и переодеться? Сакура-чан и Ино-чан уже все подготовили для тебя, - фотограф-художник безапелляционно уточняет и поправляет вспышку, чтобы свет падал немного выше.
- Да, конечно. Сай-сан, а еще кто-то сегодня кроме меня будет? - блондин говорит не совсем уверенно, но очень хочет получить ответ на свой вопрос.
- Узумаки Наруто-кун,- оборачивается и смотрит на задумавшегося блондина, - тот самый, - упраздняя следующие вопросы, говорит он, - который с племянником Учихи-сана. Должен подъехать через полчаса, как раз к началу съемок. Так что, Дей, иди переодевайся и, желательно, без скандалов.
- Очень желательно, - с нажимом повторяет прибывший с блондином мужчина.
Блондин кисло улыбается и бормочет что-то неразборчиво себе под нос, но уходит в правую от входа дверь.
- За углом на улице есть автомат с хорошим кофе, Учиха-сан,- фотограф отворачивается к фото-углу и делает несколько пробных кадров, смотря, как ложится свет и тени.
- Спасибо, пойду немного позже, Сай, - оглядывается Учиха по сторонам и ищет, куда же на этот раз поставили «стулья для отдыха ленивых менеджеров», как когда-то обозвал их фотограф.
Больше менеджер и фотограф пока не говорили, не в настроении.
Через двадцать минут относительной и спокойной тишины раздался оглушающий звук удара двери о стену и злой стук каблуков о пол, приближающийся к фотографу.
- Нет, Сай-сан, я, конечно, готов быть вашей моделью и не один раз, но не обязательно наряжать меня каждый раз в женские шмотки! Да! - голос наполнен неподдельным негодованием.
Дейдара предстает перед ними в довольно откровенном наряде. «Мечта извращенца», - хихикает его менеджер в кулак, - «о, детка, так они еще и черненькие! Милая, подойди поближе: я не могу разглядеть в кружавчиках они или нет!» - и начинает уже откровенно ржать.
- Сейчас кто-то получит шпилькой между ног и не сможет иметь детей, - шипит блондин, оборачиваясь. Медноволосый парень перестает ржать в голос и хихикает в кулак.
Блондин облачен в очень коротенькое черное платье на лямках с несколькими юбками, в котором, если немного наклониться, видны трусики; на ногах - чулки в замысловатый узор, они чуть выше колена и крепятся на лямочки, тянущиеся под платье, туфли на высокой шпильке; на лице «боевой раскрас» - Маадара снова хихикнул в кулак - губы неярко накрашены красной помадой, но выделяются своей сочностью, хоть и плотно сжаты, на веки наложены черные тени, ближе к ресницам - темнее, чуть дальше - светлее, ресницы густо накрашены черным, и ни одна ресничка не липнет к другой, также глаза подведены черным, и сделаны небольшие «стрелки» от глаз, на конце каждой «наконечник»; на голове - два небольших хвостика чуть-чуть выше ушей, челка оставлена в покое и небрежным движением заведена за уши, вся остальная масса волос выпрямлена и обрамляет плечи и спину.
- Сай-сан, а может лучше завить волосы? Так будет эротичней, раз у него образ такой... - раздается из-за спины блондина робкий голос девушки с розовыми волосами. Она одета в легкие брюки и блузку, расстегнутую на пуговицу и открывающую шикарный бюст девушки. Она нервно прикусывает кончик кисти и ждет ответа.
- Да, Сакура-чан, завей... Ты права, будет более эротично смотреться,- Сай пробегается по Дейдаре взглядом и задерживается на глазах, которые кажутся цвета морской глубины на фоне всей этой черноты вокруг них, - и, пожалуй, родинку нарисуй под левым глазом. Где-нибудь сбоку, ладно? - он дожидается кивка девушки. Она уходит искать нужный карандаш.
- Сай-сан! - парень раздражен и хочет получить ответы.
- Что такое, Дейдара-кун? - брюнет вежливо откликается.
- Почему каждый раз вы наряжаете меня в женские шмотки? М? - голос полный негодования.
- Потому что они тебе идут, как мне кажется, очень даже, - парень вспыхивает от негодования и смущения сразу. Сай невинно жмет плечами и мирно говорит: - Иди, пожалуйста, к девочкам, тебя сейчас завьют, и будешь просто душка.
- Черт! Почти опоздали! - их прерывает взволнованный вопль еще одного блондина, который замирает прямо на пороге.
- Да проходи ты уже, тебе с ним работать еще, - доносится из-за его спины недовольно, и блондина впихивают в помещение.
- Дейдара, щипцы нагрелись, иди сюда! - доносится другой женский голос. Названный передергивает плечами и разворачивается на шпильках, не удостаивая вошедших ни словом приветствия, ни взглядом, лишь зло цокая каблуками.
- Готическая нимфетка! Ой, свалюсь! - снова начинает ржать Маадара, хватаясь за живот. В него летят несколько пар обуви из-за двери и почти попадают в цель. Дверь захлопывается и поворачивается щеколда замка.
- Какой вспыльчивый стал, - в гробовой тишине задумчиво замечает Сай и обращается к вошедшим.- Несколько минут подождите, Наруто-кун, Учиха-сан, его доделают немножко и начнем съемку. Вы почти, наконец-то, не опоздали. Поздравляю.
Узумаки Наруто - еще один голубоглазый, но только «золотой» блондин с растрепанной шевелюрой на голове и с застывшим вопросом на лице: «Кто это была?» уже готов к работе. Одет он в черный строгий костюм с черной рубашкой и галстуком тоже черного цвета, и еще с белым платком в кармашке на груди, сильно выделяющимся на фоне черного. Учиха Саске - брюнет с волосами иссиня-черного, даже почти черного, отлива и черными глазами, в которые провалятся все желающие и не очень, тоже в черном костюме, но рубашка светлая и нет платка в нагрудном кармане, руки в карманах брюк. С кислой не выспавшейся миной шагает к своему дяде и садится рядом на стул.
- Перестань, - хмуро просит он. В ответ ему хмыкают.
- Что, всю ночь снизу работал? - елейным голоском интересуется старший Учиха.
- Нет, отговаривал мать покупать кое-какие бумаги полночи.
- Да? Очередное вложение? Лучше бы она этим не занималась, погорит же когда-нибудь, - Маадара жмет плечами и вздыхает. - А, Наруто-тян, привет! - приветливо улыбается и машет блондину. Тот неосмотрительно подходит, за что сразу же усаживается на колени к Саске. - Как дела? Этот хмурый принц со своей семейкой тебя еще не замучил?
- Здравствуйте, Маадара-сан. Очень приятно вас здесь увидеть, - улыбается блондин в ответ и приобнимает своего «хмурого принца» за шею. - Спасибо, все в полном порядке. Папа согласился на помолвку, и мама очень рада, да, Саске? - утвердительный кивок, и одна из рук осторожно гладит по бедру.
- Никаких поцелуев, запрещаю, - предупреждает сразу Сай. - И предупреждаю заодно: Наруто сегодня будет несколько раз целоваться с Дейдарой.
- Дейдара еще никому не принадлежит, это же незаконно, - возражает Саске.
Сай выходит, пожимая плечами.
- Не принадлежит? Саске-кун, я сегодня виделся с кошмаром мирового масштаба, которому принадлежит наш бедный Дейдара! Действительно кошмар! - Маадара передергивает плечами и морщится. - Даже представить не могу, где он Его нашел!
- Где надо там и нашел, - тихо раздается рядом. Дейдара подошел очень тихо, а Сай вышел за кофе для всех. – И, чтобы разглашать о моем «кошмаре мирового масштаба», лучше бы про свой вспомнил.
- А моего уже нет, он женится, - наигранно весело улыбается Учиха-старший.
- Да? Передай ему мои поздравления и соболезнования. И сестру свою убивать не надо, она ни в чем не виновата, - заканчивает он и оборачивается к парочке. - Тсукури Дейдара, рад знакомству, - небольшой поклон в знак знакомства.
- Узумаки Наруто, - отзывается сидящий на коленях парень.
- Учиха Саске, - эхом откликается другой.
- Рад, наконец, знакомству. Очень о вас наслышан, - и приветливая улыбка.
- Кофе прибыл. Впереди несколько часов трудной работы. Начинаем, раз все в сборе, - обрывает церемонию знакомства Сай. Как всегда.
Сначала они фотографируются вместе, Наруто и Дейдара: просто стоя рядом; держась за руки и улыбаясь; один косится на другого; «блондинка» наматывает локон на палец и не делает вид, что не замечает косого взгляда блондина; легкий поцелуй в щеку от «блондинки» блондину; мимолетные улыбки. Потом они начинают действовать: сидят на коленях друг напротив друга и сжимают переплетенные в воздухе пальцы, несмело улыбаются друг другу, не веря своему запретному счастью; он держит «ее» на руках и кружит на месте; робкое соприкосновение губ (на этом моменте сминается банка кофе в руках у Учихи-младшего), «она» краснеет; он целует «ее» ручку, затянутую в перчатку (Дейдару заставили надеть черные атласные перчатки, сопровождалась это, конечно, огромным скандалом); «ее» закушенная губа и немой вопрос в глазах; его рука на «ее» бедре, нежно сжимающие талию пальцы, «она» обнимает его за шею - еще один поцелуй (слышен скрежет чьих-то зубов). На этом пока парные фотографии прерываются.
Потом им приносят стол, и начинается развлечение для Сая: фотографировать Дейдару одного на столе.
- Милый, ты шлюха,- Сай говорит ласково, приторно.
- Шлюха? - брови вопросительно приподнимаются вверх. - Нашелся натуралист, - Дейдара фыркает, - снял бы одну и фотографировал в свое удовольствие.
- Я не люблю женщин, - бесстрастно сообщают ему, - поэтому, пожалуйста, залезай на стол и не капризничай.
- Не любишь? - блондин вздыхает и залезает на принесенный стол - деревянный, покрытый коричневым лаком, отполированный с отражающейся поверхностью, на массивных ножках - и оглядывает остальных, вольготно расположившихся на стульях. Он видит, что за ним внимательно следят три пары глаз. - А ты пробовал?
- Пробовал, мне не понравилось, - художник немного прищуривается. - Сядь подальше и... ногу на ногу закинь, - Дейдара подчиняется, - молодец.
- Хммм... Так значит, ты принадлежал девушке? - неопределенная ухмылка на губах.
- Сложи руки на колене, чуть вперед наклонись и не переставай ухмыляться, - несколько вспышек мигают одна за одной. - Да, принадлежал.
- И каково это - принадлежать девушке? - голова склоняется чуть вбок, и на губах появляется любопытная смеющаяся улыбка.
- Голову оставь так же, немного отклонись назад и скрести руки на груди.
- Было бы на чем! - язвительно замечает блондин, но делает как велено.
- Есть на чем, тебе же наложили, - немного удивленно замечает фотограф. Ряд вспышек немного слепит глаза сидящим зрителям. - Каково?
- Да, каково?
- Отведи глаза немного вверх и в сторону, голову не поднимай, - блондин отводит глаза как сказали.- Ну, это, скажем, помягче, не очень приятно, - снова ряд вспышек.
- Почему?
- Посмотри в кадр,- глаза останавливаются на камере, - жестче, ты не удовлетворена ответом, - глаза смотрят холоднее и жестче, губы чуть напрягаются, как будто сурово сожмутся сейчас, - чуть больше холода. Умница, не двигайся, - снова ряд вспышек. Сай заходит сбоку и делает еще несколько кадров: вспышка, вспышка, вспышка...
- Знаешь, что самое смешное, я и в правду не удовлетворен ответом, - парень облокачивается руками о стол и откидывает голову со вздохом назад.
- Да?
- Да, - голова принимает прежнее положение, парень изящно перекидывает ногу на ногу.
- Еще раз, пожалуйста, и помедленнее, и на меня смотри: ты меня хочешь.
- Тебя? Ни в жизни! - взгляд, полный вожделения, ноги медленно повторяют путь обратно.
- Ну вот, а ты говорил, не хочешь,- вспышка, вспышка, вспышка... Как они надоедают!
- Не хочу, - утвердительный кивок.
- Сядь ровно, - блондин принимает вертикальное положение, - немножко раздвинь ножки.
- Извращенец!
- Раздвигай-раздвигай, - ноги нехотя раздвигаются, на лице Дейдары гримаса возмущения и недовольства,- вот так и сиди, и отвернись, - голова отворачивается, подбородок немного вздергивается: в жесте чувствуется уверенность и недовольство происходящим. Снова вспышки.
- Какая гордая шлюха, - хмыкает Саске.
- Хочешь на мое место? - холодно осведомляется Тсукури. - Сакура-чан будет с удовольствием тебя наряжать и обязательно всего облапает.
- А она лапает? - невинно интересуется Сай.
- Нет, но его будет, - Дейдара улыбается, коварно улыбается.
- Дей-чан, - примирительно начинает Маадара.
- Да, Ма-чан?
- Э? - Учиха немного ошеломлен.
- Что хотел? - недовольно интересуется Дейдара.
- Не ссорься, будь так любезен, с Саске-куном.
- Ему полезно, не все же в масле кататься, - он поворачивает голову к Саю, тот с интересом смотрит на его раздвинутые ноги. - Так? - раздражительным жестом он раздвигает ноги шире. Утвердительный кивок служит ответом.
- Дей.
- А?
- Руки... М... Закуси губу, - блондин послушно закусывает губу,- ты все еще хочешь меня, - взгляд
опять полон вожделения, - немного вперед наклонись, обопрись вперед на руку, другую немного преподнеси к лицу, и ножки чуть-чуть сдвинь - ты хочешь, но ты смущена, - все выполняется беспрекословно. Снова вспышки бьют по глазам. - Пальчик немного закуси, - блондин закусывает палец, - эротичнее, больше эротики в жесте, - жест по мановению становится эротичнее. - Саске, отвернись, - оборачивается фотограф, - Наруто это никогда не оденет! - и снова оборачивается и делает кадр за кадром.
- А теперь, милая, разворачивайся на сто восемьдесят градусов, - блондин разворачивается и садится, тяжело вздыхает, предчувствуя неладное, - на локти облокотись, голову назад закинь, - фотограф дожидается блондина, - а теперь яви свету ту улыбку, на которую повелся я.
- А точно нужно ее? - кислая мина блондина не смущает только фотографа.
- Да, именно ее. Должен же ты показать, за что тебе платят деньги.
- А я разве не показываю? - вопрос повисает в воздухе.
Блондин прикрывает глаза, глубоко вздыхает, как будто сейчас прыгнет с парашютом, и очень обворожительно улыбается: совсем другой человек, милый и вежливый, наивный и приятный, такого хочется затащить в постель и показать, что жизнь видится не только в розовом цвете.
Но он знает, что жизнь не в розовом свете, поэтому в глубине глаз сидят Печаль и Знание, которые сложно разглядеть через очень толстую пленку жизнерадостности.
- Капельку печали в улыбку, хочу, чтобы все увидели... - тихо шепчет Сай, и по его просьбе в улыбку проскальзывает мимолетом Печаль, оставляя совсем невидимый след на губах. В этот раз вспышек раза в три больше, что заставляет отвернуться и закрыть глаза. Тсукури чувствует на себе жадный взгляд других голубых глаз и прикрывает свои, пуская пару слезинок, которые сползают по вискам. - Ты великолепен как всегда.
- Прекрати щелкать, у меня уже глаза болят, и я ничего не вижу, - недовольно ворчит блондин.-
Сакуру-чан позови грим подправить, - он садится и прикрывает лицо руками.
- Сакура-чан! Наша девочка хочет гримера! - зовет художник.
Девушка приходит моментально и начинает заниматься лицом «девочки».
- Сай, вспышку поменьше сделай, а то у него сейчас в глазах сосуды будут лопаться от напряжения,- сообщает девушка и закапывает глаза Дею. Тот лишь недовольно шипит: «Больно».
Немного времени уходит на то, чтобы поменять вспышку. Тсукури вытягивается вдоль стола спиной ко всем и кладет голову на руку, свисающую со стола. Он поджимает ноги и вздыхает с облегчением. Ему все равно, что на не него заинтересованно смотрят все без исключения. Он пальцами поглаживает стол и что-то шепчет себе под нос: слов не слышно, слышно лишь очень неразборчивое шептание.
- А у него точно все с головой в порядке? - тихо интересуется Наруто. Маадара неопределенно кивает, немного нахмурившись. - Не заметно.
- На самом деле с ним все в порядке, просто у него иногда бывают приступы... - Маадара запинается на полуслове и посмотрел на своего поднимающегося подопечного.
Тот подходит к ним и тихо спрашивает:
- Курить не найдется?
- Найдется, - отвечает Саске и достает пачку сигарет с зажигалкой. - Потом верни, - протягивает
парню.
- Спасибо, - как-то очень тихо и безжизненно отвечает тот, принимает пачку, разворачивается и идет к двери, покачивая бедрами лучше всякой девушки.
На улице Дейдара выкуривает несколько сигарет, одна за другой, делая сильные затяжки. К нему подходит пара парней и насмешливо интересуются:
- Детка, не хочешь пойти повеселиться с нами?
- Нет, - отворачивается он и старается говорить как можно вежливее и тише. Один парень обхватывает его за талию и прижимает к себе, тут же хватая за попку.
- Ну, пошли, малышка, тебе понравится, - заговорщицки шепчет парень ему на ушко.
- Зато тебе не понравится, - мило улыбается он и говорит так же тихо и вежливо, убирая руку от себя и отстраняясь. - Простите, мальчики, но мне пора, хозяин ждет.
Он разворачивается и, все так же покачивая бедрами, уходит в дом.
- Может, номер телефона оставишь?- кричат «ей» вслед.
- Я слишком дорого стою. Пока, - он закрывает за собой дверь дома и ждет, пока парни уйдут.
Добирается до двери подавала и спускается.
- Спасибо, ты спас мне жизнь, - он отдает зажигалку, пачку сигарет, немного улыбается, целует в щеку Наруто и уходит работать к столу, оставив парочку и менеджера в недоумении.
- Он поцеловал тебя туда, куда я мечу уже второй месяц, - холодно замечает Учиха-младший.
- Ты метишь, кто-то другой делает, - язвительно замечает Узумаки и стирает след от губной помады.
- Сакура-чан, нам нужны губы... - только начинает Сай, как Сакура, уже взяв себя в руки, снова наносит помаду на губы.
- Спасибо, Сакура-чан, - блондин обнимает ее и тут же отпускает. Забирается на стол и принимает прежнюю, до внепланового перерыва, позу.
«Она» отклоняется назад и манит пальчиком Узумаки к себе, хищно улыбаясь. Сай просто ошеломлен, но продолжает делать снимки. Узумаки встает с колен Учихи и идет к «шлюхе», принимая правила игры. Сай не вмешивается, он наблюдает за сценой.
- Действительно, шлюха, - говорит «он».
- Дорогая шлюха, - отвечает ему «она», - моя цена очень, очень высока. Тебе не заплатить.
- Я? Я могу заплатить твою непомерную цену, - «его» губы венчает коварная улыбка победителя.
- Никто еще не смог,- «она» улыбается обольстительно и зазывающе. Ждет пока «он» обойдет стол и встанет напротив. Раздвигает перед ним бесстыдным жестом ноги.- А ты хочешь...
- Хочу, не спорю,- перебивая, «он» кладет руки «ей» на бедра и встает вплотную. Вспышки не заставляют себя ждать.
- Я еще не назвала цену... - их глаза сцепляются в танец желания, танец теней страсти.
- А я знаю твою цену, - от тихого шепота кожа описывается мурашками, - и я смогу ее заплатить... – «он» просовывает руку «ей» под спину и приподнимает - вспышки отслеживают каждое их движение.
- Сможешь?.. – «блондинка» смеется, - значит, ты дьявол, - «она» обнимает его за шею и что-то шепчет на ушко «блондину», у «него» немного изумленно распахиваются глаза, и «он» начинает тихо смеяться.
- Нет, точно шлюха, да еще какая... - проговаривает «он» тихо и начинает поглаживать «её» по бедру. «Она» продолжает что-то шептать «ему» на ушко, осторожно поглаживая «его» по груди, обхватывает ногами «его» талию и крепко прижимается. Запускает руки под пиджак и обнимает, поднимает голову и смотрит глаза в глаза. - Не правда это, - ошеломленно и тихо говорит «он». «Она» лишь кивает в знак правды.
- А еще... - но задыхается, чужие руки заползают «ей» под юбку и чуть сжимают ягодицы.
Хлесткая пощечина оглушает всех своей неожиданностью. Переодетый в девушку парень отталкивает другого парня, слетает со стола каким-то совершенно немыслимым движением и подлетает к менеджеру этого другого парня: глаза блондина зло сужаются, и еще одна пощечина. Потом он в несколько мимолетных шагов добирается до гримерной и закрывается там.
Тихий стук падающего стула раздается из-за закрытой двери.
- Нехило бьет, - раздается от не ожидавшего такой прыти Саске.
- Простите его, у него приступ случился... - в неловкой тишине проговорил Маадара и тяжело вздохнул. Встал и подошел к двери, постучал: - Дей-чан...
- Да, Ма-чан? - раздался тихий голос из-за двери.
- Ты выйдешь?
- Нет...
- Почему?
- Не могу.
- Почему?
- Потому что не могу, Ма-чан. Еще минут десять не смогу, - к двери подошли с другой стороны. - Не волнуйся, ладно? Я почти в порядке.
- Ладно, - Учиха-старший сдается и садится хмурым на свое место. - Сай, ты все сфотографировал?
- Да, - ничего непонимающий ответ.
- Все снимки без исключения пришли мне.
- Ладно, как скажешь, - Сай пожимает плечами. - Наруто-кун, повернись щекой ко мне, - блондин поворачивается, художник присвистывает. - Сакура-чан, это убрать нужно.
- Ничего себе... Не болит, Узумаки-сан? - в голосе девушки беспокойство.
- Нет, все в порядке, - блондин улыбается и потирает щеку. - Милый, я тебе потом расскажу, что мне Тсукури-сан рассказал: ты будешь удивлен.
- Он? Удивлен? - Маадара смеется. - Я бы многое отдал, чтобы увидеть его удивленным.
- Ино-чан, прости, - Дейдара виновато улыбается блондинке, снимающей ему макияж.
- Все в порядке, просто не понимаю, почему ты заперся в комнате со мной, - пожимает плечами та.- Волосы выпрямлять?
- Обязательно, Ино-чан, - блондин трясет локонами и грустно улыбается.
Девушка ставит выпрямитель греться, втыкая «вилку» в розетку и разворачивается к парню.
- Переодеваться?
- Да, пожалуй, - он неуверенно улыбается и поворачивается к девушке спиной. - Расстегни, пожалуйста.
Она ловко расстегивает пуговицы платья и ему помогает выпутаться из него, снять наложенную грудь и отцепить с лямочек чулки.
- Спасибо, - неловко произносит он и скрывается за шторкой переодеваться в свою одежду.
Девушка вздыхает с завистью:
- Ты такой сексуальный, как тебе удается?
- Я совершенно ничего для этого не делаю, кроме того как слежу за своим рационом. У меня много стресса и три выходных в неделю, считай - рай. У меня редко бывает, когда освобождено полдня... А скоро совсем не будет времени для отдыха, - по голосу слышно, что парень улыбается, - только разве что ночью, и то навряд ли...
- Почему это «навряд ли», а?- слышен сдавленный смешок из-за занавески. Ино удивленно и вопросительно смотрит на открывающуюся шторку. - Ну, так почему?
- Что горит?
- Волосы твои сейчас гореть будут, - с шуточной угрозой произносит она, - садись на стул и рассказывай, дорогуша.
- Ладно, - блондин послушно садится на стул и ждет начала «экзекуции», пока его расчесывают.- Ты кому-нибудь принадлежишь?
- Нет, не принадлежу. Я уже закончила принадлежать, и теперь я свободна. А что?
- Понятно, тогда ты знаешь, что это... Так вот, - первая прядь волос зажимается и начинает медленно выпрямляться между раскаленных «утюжков»,- я когда-то, неправдоподобно давно, два года назад, еще в школе, поцеловал очень важного для меня человека и сбежал от него... - следующая прядь зажимается и выпрямляется. - И вот, спустя эти два бренных года, мы сталкиваемся совершенно случайно для обоих, и тем же вечером, вчера, если вдаваться в подробности, он заявляется ко мне домой и говорит, что я принадлежу ему... А я не знал, потому что в школе не учился как положено, Ино-чан, - прядь за прядью волосы выпрямляются на голове, помощник гримера кивает в знак того, что слушает. - И, в общем, я знаю, что этот человек меня хочет и получит... потому что привык получать своё и выжимать из него все до последней капли. Вот так, - блондин выталкивает из себя слова и замирает.
- Повернись, мне осталось еще чуть-чуть, - он послушно поворачивается, и оставшееся время «процедуры» они проводят в тишине, каждый думая о своем.
***
Мне так стыдно за то, что я натворил во время транса... Надо будет сейчас извиниться и еще сказать Саю, что я приеду вечером дорабатывать свой гонорар в одиночестве... Мне так жалко было стол, он рассказал мне, что на этом столе происходило... И показал на мне примерно как. А происходило еще до Сая. Стол из публичного дома, что может быть лучше? Зажигалка Учихи Саске! Та вообще редкостная болтунья: пока стоял курил, она поведала мне его мысли и желания за последние пару месяцев. А еще тело Узумаки Наруто. Боже! Никогда не знал, что в первый раз это настолько больно. Теперь знаю. Есть к чему готовиться. Про пол я вообще молчу - научился не слушать и не слышать пол-асфальт-землю-песок - вообще с ума сойти можно от этой какофонии.
А еще сейчас в на репетицию ехать... И дома я буду не в одиннадцать, а в час при таком раскладе. Или приехать все-таки в свой законный выходной отрабатывать. Сегодня еще надо зайти и подать в клуб заявление об уходе. Я хочу отдыхать впредь ночью, а не работать. Мне еще надо новую квартиру искать, с таким же запахом убийства, какой царит в сдаваемой комнате хозяйки. Недели три, я думаю, мне хватит.
- Все, Дей-чан, ты свободен, - Ино-чан закончила и даже причесала, убрав эти ужасные хвосты. Хорошо быть мальчиком!
- Спасибо, Ино-чан. До встречи,- улыбаюсь и целую ее в щечку.
- До встречи, Дей-чан, - она чмокает меня на прощание в щеку, и я открываю дверь.
- Ма-чан, - нахожу его взглядом, - не хмурься, все хорошо, - успокаивающе улыбаюсь ему. Тоже,
вроде, начинает улыбаться. Только глаза настороже. - Сай-сан, прости. Я сорвал тебе съемки и приеду дорабатывать в свой самый ближайший выходной. Ладно? - он задумчиво кивает. - Узумаки-сан, Учиха-сан, подхожу к ним: оба подбираются как по команде; не могу сдержать улыбки.
- Прошу у вас прощения за причиненное рукоприкладство с моей стороны,- делаю глубокий поклон.- Приношу свои глубочайшие извинения.
Узумаки удивленно смотрит на меня, Учиха все еще ожидает подвоха.
- Все хорошо, Дей-чан,- наконец улыбается Узумаки, - мы принимаем извинения. А ты меня прости, ладно? Я просто не удержался, - он с восхищением закатывает глаза. - Ты так смотрел, у тебя, кажется, даже глаза стали другого цвета... Ты так смотрел, прижимался и обнимал... А еще говорил такие вещи, что я не удержался и... вышло, что вышло, - он мнется, видимо, не решаясь сказать, но потом кидает виноватый взгляд на Учиху и все-таки говорит: - У тебя просто потрясающая задница!
Я ошеломлен. Маадара тихо фыркает и закрывает рот, чтобы не заржать во весь голос, другой Учиха чуть улыбается уголками губ, но смотрит с ревностью. Сай смотрит с интересом и очень медленно приближается, он улыбается как-то по-другому, более искренно, что ли. Сакура замерла и отвернулась: тихо хихикает в низ своей кофты и руки, согнувшись пополам. Ино выглянула из-за двери и улыбается. Узумаки красный, смущенный, но довольный сказанным. Сай подходит совсем близко и протягивает руку к моей заднице.
- Сай, убери свои лапы от моей невинной задницы!
- А она «невинна»? - невинно интересуется он, но руку убирает. Вот засранец.
- Невиннее твоей, - заявляю я.
- Это уж точно, - весело усмехается Узумаки и потирает щеку, - невинная.
- Прости. Сильно приложился? - виновато улыбаюсь.
- Да нет, не очень, сойдет к завтрашнему дню, я думаю, - улыбается он.
- Саске-сан, а вам не сильно досталось?
- Нет, - этот безупречный тип вздергивает бровь и гадко ухмыляется, - но бьешь ты почти как девчонка.
- Знаю, когда-то она жаловалась, что я умею только с оружием, а еще не с руками... Но меня так и не научили, - как нехорошо вспоминать о маме... названной мной маме. Отец ей доверял и любил ее. Кажется, этот статус называется «официальная любовница».
Мертвых трогать нельзя. Я помню. Я знаю. Я проверял...
- Спасибо, - поворачиваюсь к Саю. - Больше фотографий с Наруто-саном сегодня не будет. Прощаешь?
- Надо будет - вызову. Вы не против? - поворачивается к парочке.
- Не против. Мы ведь еще немного должны тебе, - кивает Узумаки и отворачивается к Саске, начиная с ним оживленно обсуждать что-то.
- Вот видишь, все в порядке, - улыбается он. - Если надо - сделаем, не переживай. До скорой встречи, - жмет на прощание руку.
- До свидания.
- До этого нас не допустят! - киваю, смеюсь.
- Всем до свидания, - делаю небольшой поклон и выхожу.
*
В машине меня ждет сюрприз: сам сэр Учиха Маадара купил и собственноручно принес мне банку с газировкой!
- Вот это сюрприз! - восхищенно выдыхаю и принимаю холодную банку в руки.
- Должен же я за тобой присматривать, - улыбается и пожимает плечами.
- Можно мне мяса? Я так хочу мяса, просто ужас. Можно? - вскрываю банку и делаю глоток. Апельсин, как я люблю.
- Можно, - он отворачивается и называет адрес водителю. Поворачивается и смотрит на меня.
- А если я алкогольный хочу? - ехидно интересуюсь я.
- Тебе нельзя, забыл? - сдвигает брови, хмурится.
- Помню, - киваю, улыбаюсь. С ума сойти можно! - как двояко это ни звучит.
Этот человек знает лучшие забегаловки в городе, знает и разбирается в еде и сладком лучше любого критика и повара, ему позавидует каждый: этот человек почти завсегдатай половины кафе и забегаловок города... А еще этот человек - Жнец, назначенный присматривать за мной. Но он действительно человек, и это пугает меня в нем.
А сейчас... Сейчас я закрою глаза и немного посплю, потому что вокруг стало так темно.
Меня будят чей-то настойчивый голос над ухом, вибрация телефона в кармане, мокрая штанина и запах нашатырного спирта. Мерзость.
- Убери ее, - тихо шепчу я. Надо заговорить громче. Прочищаю горло. - Что случилось? - не получается. Как же больно...
- Ты упал в обморок, - вздыхает Маадара, бьет меня слегка по щеке. - Глаза открывай. Скоро подъедем к очень хорошему месту и будем кушать. Ты еще хочешь? - киваю. - Вот и замечательно.
Глаз я так и не открываю, потому что страшно их открыть. И мы больше не говорим по дороге. Я проваливаюсь в забытье на несколько минут и выныриваю из него, как только машина останавливается.
Эта забегаловка обустроена очень уютно и по-домашнему, а свет не бьет по глазам, хоть на улице гораздо светлее. Мы устраиваемся у окна, и нам приносят меню. Смешанная кухня. Какие изыски, мать его!
Облизываю губы и пытаюсь заговорить - ничего не выходит, даже хрипа. А телефон в кармане не может успокоиться. Вот ужас.
К нам подходит официантка, улыбается и достает блокнот с ручкой, приготовившись записывать.
- Мне, пожалуйста, пасту и кесальдию, бокал красного столового вина и минералку, - официантка записывает и уточняет с каким соусом подавать. - Без соуса, - кивает Маадара. А я и слова вымолвить не могу. Голос исчез.
Разворачиваю к нему меню и тыкаю в названия пальцем: «Шефруа», паста с грибами и безалкогольный «Мохито». Два, показываю уже пальцами. Учиха повторяет все названия и отдает меню. Официантка все записывает, подхватывает папки и уходит. Минералка появляется на нашем столе через пару минут. Она улыбается, наполняет бокал, ставит бутылку и удаляется.
Несколько минут проходит в полном молчании. Во рту все пересыхает.
- Где твой голос?
Пожимаю плечами и развожу руками. Мне-то откуда знать, чего он испугался и куда он убежал?
- Ну, смотри у меня.
Горло сжимается, как будто толстым обручем. Такой грозный. Без разницы, что вода его: беру стакан и выпиваю его. Закашливаюсь: вода не может пройти.
- Ну, это уже ни в какие ворота не лезет, - ворчит он.
Мне это не нравится.
Все блюда приносят через десять минут. За этот обед мы не произносим ни слова. На репетицию меня конвоируют под тяжелым взглядом. Все это время телефон не перестает вибрировать у меня в кармане.
*
На репетиции на меня смотрят как на умалишенного и чуть ли не вертят пальцем у виска. Но братья довольны. Репетиция проходит без моих скандалов и без чьих-либо еще тоже.
- Ты - Грация. Где ты это все оставила? Не Грация, а гном какой-то, - Сакон ругается на очередную модель.
- Дейдара, - зовет меня Укон. Подхожу. - Ты сегодня молодец, но молчать не стоит, нас это напрягает, - виновато улыбаюсь и хватаюсь за горло. - Пропал голос? - с замешательством спрашивает он. Киваю. Его пепельные брови хмурятся. - Ладно, убедил. Послезавтра днем будет генеральная и тем же вечером будет показ. Сможешь? - киваю, улыбаюсь. - Вот и договорились. Учихе я позвоню, - киваю. Приобнимаю его за плечи и сбегаю на подиум - вилять бедрами и быть королем и пантерой.
До клуба я добираюсь в десять часов. «Маньяк» только открывается.
Захожу через черный ход, и мне тут же заламывают руку за спину. Выгибаюсь под этим захватом. Отпускают и разворачивают лицом. Перед глазами цветные круги ходят. Шевелю пальцами и морщусь: сильно сжал.
- Дей? - тихий голос хозяйки выдает удивление. Киваю. - А почему молчишь? - хватаюсь за горло. - Пропал? - снова киваю. Она с облегчением вздыхает и обнимает меня. - Слава богу, - улыбается она. Не мужчина, но и не женщина, однако мы называем ее «хозяйкой», и она любит каждого из нас как своих детей, которых у нее никогда не будет. Но до чего доводит человека любовь и любовь к сексу? Один из вариантов ответа перед глазами. - Что-то случилось? Тебя не было пару дней, я волновалась, - обеспокоенно говорит она. Все-таки женщина. Мама - её второе имя. Обнимаю ее, вздыхаю. И как мне объясняться? - может, будешь на чем-нибудь писать, Дей? - предлагает. А это идея. Киваю.
Хозяйка берет меня за руку и ведет в свою святую святых - кабинет. Там бываешь только один раз - при поступлении на работу, когда уходишь, заявление отдаешь хозяйке лично в руки и объясняешь причину. Я, наверно, один из тех немногих, кто будет писать заявление об уходе и объяснять причину здесь. Ненавижу быть особенным.
- Вот, - протягивает ручку и листочек бумаги, кивает на кресло и устраивается в своем напротив. Взгляд становится внимательнее и жестче. Или все-таки мужчина? - пиши ответ на вопрос: где ты был?
«Бегал».
Отворачиваюсь и смеюсь.
- А если серьезно? - хмурит брови.
«Я вам звонил и предупреждал, что меня не будет вчера. Позавчера был мой выходной».
- Даже так, - усмехается она. - Ничего не помню! Из головы все вылетело! - всплескивает руками. - У нас такая загруженная пара дней была, просто ужас. Улыбаюсь. Киваю в знак того, что слушаю.
«Клиенты есть клиенты».
Вздыхаю, потом решительно смотрю на нее и вывожу:
«А я ухожу».
- Как? - ее светлая улыбка тут же меркнет. - Будь так любезен, объяснись.
Киваю. И снова вздыхаю. Не избежать этого.
«Я встретил того, кому принадлежу. У меня появляется слишком много работы, так что я засыпаю, не доходя до кровати. У меня очень напряженный график, я не могу появляться в клубе... А квартиру я найду недели через три, хорошо? Как раз соберу все вещи и перееду. Ключи я принесу».
Виновато опускаю голову. Хозяйка приходит в неописуемое состояние, но видно, что она очень расстроилась.
- Дей, это правда?
Киваю.
- Дей, посмотри на меня, - просит она.
Поднимаю глаза: она перегибается через стол и обнимает меня. Вот это да. Я удивлен.
- Наконец-то, - шепчет она, - наконец-то моя неприступная принцесса нашла своего хозяина. Мама так рада.
Вот это поворот событий. Удивленно выдыхаю и приобнимаю хозяйку.
- Мама очень рада, Маю.
Она отстраняется, шмыгает носом, не плачет, но улыбается. Поправляет свое пышное платье и достает еще белый лист бумаги форматом А-4.
- Пиши, Маю-чан, пиши, моя милая.
«Спасибо».
Пишу на наполовину исписанном листе. Меня это до слез тронуло, но слез нет. Я запрещаю себе плакать. Отныне и навсегда. Только если очень, очень, очень больно и терпеть невозможно.
Заявление я пишу за считанные минуты. Мама его подписывает. Договариваюсь насчет квартиры: у меня есть три недели, чтобы ее освободить и принести ключ в конверте от нее и чтобы получить то, что успел наработать и выходное пособие.
Все. Конец тебе, Маю, конец. Вместо тебя будет работать другая принцесса.
***
Дома, сидя на кровати после душа и вытирая волосы, я раскрываю телефон и вижу восемьдесят четыре пропущенных вызова. Кто-то мне обзвонился за сегодня. Ха-ха. От кого-то мне будет взбучка. Ха-ха. Ты попал, Дей. Трубка разрывается в восемьдесят пятый раз. Была ни была.
- Дейдара, мать твою, почему не отвечаешь на мои звонки? Совсем оглох, что ли? Я ему весь день звоню-звоню, звоню-звоню, а ему хоть бы хрен по деревне! Ты меня слышишь? - это ты. У него такой холодный и требующий ответа голос... Я крупно влип. У меня горло сжимается так сильно, что я сдавленно закашливаюсь в трубку. - С тобой все в порядке? Не отвечай, я буду у тебя совсем скоро, и не откроешь - выбью дверь.
Ты обрываешь звонок. Вот это радость. А ты ведь вправду можешь, что самое противное. И никакого выбора мне не оставляешь. Вот гад. Вздыхаю.
У меня есть еще один пропущенный вызов, правда, номер не определился. Кто этот инкогнито? Что ему от меня надо? И откуда он знает мой номер?
Мой ночной кошмар объявляется на пороге дома в скверном расположении духа с пакетом лекарств и кожаным портфелем, видимо, с документами. Закрывает за собой дверь, проходит на кухню, ставит чайник и оглядывается на меня.
- Чего встал?
А еще, оказывается, притащил свою «пижаму»: летние шорты и футболку.
- Окно закрой в комнате, хуже станет.
Вздыхаю. Иду закрывать окно во избежание лишних вопросов. И за тетрадью и фломастером. Возвращаюсь на кухню. Сидишь читаешь с грозным видом инструкцию ко всем этим таблеткам. Отбираю их и уношу в комнату, под кровать. Снимаю чайник и наливаю кипяток в чашки, ставлю на стол. Горло опять сдавливает. Морщусь. Ощущение, как будто кто-то держится за кадык и сжимает его.
- Сильно болит? - ноты беспокойства проскальзывают в твой холодный безразличный голос.
Отрицательно качаю головой и зеваю. У меня такое редко после контактов бывает, только если очень длительный или очень сильный. А здесь и то, и то сразу. Думаю, голоса пару дней не будет.
Ты пьешь чай и смотришь внимательно на меня. Мне нужно тебе об этом сказать. Вздыхаю, как перед прыжком с парашютом, пишу и показываю.
«Мне нужна новая съемная квартира. С этой меня выселяют. У меня есть три недели, чтобы собрать вещи и найти новое помещение».
Долгим взглядом смотришь на меня, хмыкаешь.
- Ко мне переезжай, мне спокойнее за свою собственность будет.
«Я не собственность».
Хмуро смотрю.
- Да? Ты мой еще три года.
Поджимаю губы. Крыть нечем.
- Так что переезжай ко мне. Думаю, дней десять тебе хватит, чтобы перетащить это все ко мне.
Пожимаю плечами. Отпиваешь из чашки, смотришь на меня. Наблюдаешь. Ненавижу состояние после этих контактов, как будто на иголках.
«Спокойной ночи».
Разворачиваюсь и ухожу в комнату. На пороге комнаты оставляю: «Я подумаю».
*
Мне так не хватает тебя в постели. Всего одна ночь, а мне уже тоскливо. Что за ребенок вселенского одиночества?..
Уже на краю сознания, когда на миг открываю глаза, вижу: ты ложишься в кровать, а на левой руке у тебя какой-то дракон. Голубым таким, приятным светится. Ты даже вздрагиваешь от моего сонного взгляда. Потом обнимаешь и целуешь меня, сладко-сладко лаская губы и несколькими секундами позже шепча:
- Спи, засранец, спи...
- Сам засранец... Ммм... Лучше обоими меня, а то я замерз...
И мне становится тепло и уютно. Даже лучше, чем с моей названной мамой. Хочется, чтобы кто-нибудь сказал мне, что все это сон.
Так все вернется на свои места, и ты не будешь меня обнимать.
@темы: фанфики
-
-
01.12.2009 в 12:06-
-
12.12.2009 в 00:58-
-
15.12.2009 в 12:59спасибо ^^"
-
-
17.01.2010 в 11:49DIN VECHI STRĂVECHI TE-NVESELESC
ŞI CUM SĂ ERA SĂ FIE AH MICA MEA MAGIE
FĂRĂ-AL TĂU AJUTOR FETESC
-
-
21.09.2010 в 17:33